Мятежная
Шрифт:
Затем кричу: «Эгей!» Тут же прячусь, но выстрелов не слышно. Хорошо, думаю я, значит, они не реагируют на шум.
Кристина быстрым шагом входит в класс, неся под мышкой лестницу. Остальные входят следом.
– Нашла! Думаю, она достаточно длинная, надо только ее выставить прямо.
Она слишком поспешно поворачивается и заезжает концом лестницы Фернандо в плечо.
– Ой! Прости, Нандо.
От удара у него слетают с носа очки. Улыбнувшись,
– Нандо? – переспрашиваю я. – Разве эрудитам дают прозвища?
– Когда хорошенькая девушка называет тебя по прозвищу, вполне логично отзываться, – отвечает он.
Кристина отворачивается. Сначала я думаю, что она стесняется, но потом вижу, ее лицо перекосилось, будто он дал ей пощечину, а не сделал комплимент. Слишком мало времени прошло со смерти Уилла, чтобы флиртовать.
Я помогаю Кристине выставить конец лестницы в окно. Постепенно мы выдвигаем ее к соседнему зданию. Маркус помогает нам. «Опля», – говорит Фернандо, когда мы стукаем ею в окно напротив.
– Теперь пора разбить стекло, – говорю я.
Фернандо достает из кармана специальное устройство и протягивает мне.
– Думаю, ты бросишь точнее всех.
– Я бы на это не рассчитывала, – отвечаю я. – Правая рука у меня еще не работает, придется бросать левой.
– Я брошу, – говорит Кристина.
Нажимает кнопку на ребре диска и бросает через переулок, снизу вверх. Я, сжав кулаки, жду. Он ударяет в подоконник и катится по стеклу. Вспышка оранжевого света, и окна – а вместе с ним соседние, по бокам, сверху и снизу – разлетаются на сотни крошечных осколков и осыпают стоящих внизу правдолюбов.
Правдолюбы одновременно поворачиваются и начинают стрелять вверх. Все падают на пол, но я не двигаюсь. Часть меня восхищается идеальной синхронностью стрельбы, другая содрогается от омерзения, видя, как Джанин Мэтьюз превратила еще одну фракцию из людей в технические детали. Ни одна из пуль не попадает даже в класс.
Правдолюбы не дают второго залпа, и я гляжу на них сверху. Они снова в том положении, в котором были до стрельбы. Половина лицом к Мэдисон-авеню, другая – к Вашингтон-стрит.
– Они реагируют только на движение, так что… не падайте вниз, – советую я. – Тот, кто пойдет первым, должен будет закрепить лестницу на противоположном конце.
Подмечаю, что Маркус, которому пристало бы самоотверженно предложить свою кандидатуру, молчит.
– Сегодня не в настроении быть Сухарем, Маркус? – спрашивает Кристина.
– Будь я на твоем месте, я бы выбирал, кого оскорблять, – отвечает он. – Пока я единственный человек, который точно знает, что мы ищем.
– Это угроза?
– Пойду я, – говорю я прежде, чем Маркус успевает ответить. – Я ведь тоже Сухарь, отчасти?
Кладу шокер и залезаю на парту, чтобы лучше пристроиться у окна. Кристина держит
Выбравшись в окно, ставлю ноги на продольные перекладины, а руки – на ступени. Лестница крепкая, насколько надежным может быть алюминий. Она прогибается и поскрипывает под моим весом. Я стараюсь не смотреть вниз на правдолюбов; не думать о том, что в любой момент они могут поднять оружие и начать пальбу.
Быстро дыша, я гляжу вперед, туда, куда мне надо попасть. Окно штаб-квартиры Эрудиции. Еще несколько ступеней.
По переулку дует ветер, толкая меня в сторону. Я вспоминаю, как забиралась на колесо обозрения с Тобиасом. Там он меня придерживал. А сейчас мне помочь некому.
Я мельком бросаю взгляд на землю внизу. Кирпичи, совсем маленькие. Правдолюбы, порабощенные Джанин. Ползу дальше, руки болят, особенно правая.
Лестница дергается, съезжая ближе к краю оконной рамы. Кристина крепко держит за другой конец, но он почти сползает с подоконника на противоположной стороне. Я сжимаю зубы и почти не двигаюсь. Переставить обе ноги сразу не получится. Придется позволить лестнице слегка соскользнуть. Осталось четыре ступеньки.
Вся конструкция дергается влево, а затем, когда я переставляю вперед правую ногу, то промахиваюсь.
Мое тело съезжает вбок, и я вскрикиваю, обхватывая остов руками. Ноги болтаются в воздухе.
– Ты в порядке? – окликает меня Кристина.
Я не отвечаю. Поднимаю ноги, поджимаю к телу. От моего рывка лестница еще больше съехала в сторону. Опирается на считаные миллиметры бетона.
Я решаю двигаться быстрее. Бросаюсь к подоконнику в тот самый момент, когда она соскальзывает. Хватаюсь за твердую поверхность, кожу царапает бетон. Позади меня мои товарищи вскрикивают.
Стиснув зубы, я подтягиваюсь. Правое плечо заходится от боли. Перебирая ногами по кирпичной кладке, я пытаюсь зацепиться носками ног, но не получается. Сквозь зубы кричу, подтягиваясь на руках. Половина моего тела оказывается внутри, другая – свисает снаружи. Хорошо хоть Кристина не позволила лестнице опуститься низко, и правдолюбы не стреляют в мою сторону.
Я влезаю в окно штаб-квартиры Эрудиции. Это туалет. Я падаю на пол, левым плечом вниз, и пытаюсь перевести дыхание и стерпеть боль. По лбу течет пот.
Из кабинки выходит женщина-эрудит, я вскакиваю на ноги и выхватываю пистолет, наставляя на нее, не думая ни мгновения.
Она замирает, подняв руки вверх. К ее туфле прилип клочок туалетной бумаги.
– Не стреляй! – кричит она, выпучив глаза.
Я вспоминаю, что одета, как эрудит. Опускаю оружие.
– Приношу извинения, – я пытаюсь изобразить официальный тон, нормальный для эрудитов. – Я немного разнервничалась с учетом происходящего. Необходимо забрать результаты исследований из… лаборатории 4-А.