Мятежник
Шрифт:
ГЛАВА 31
КАИН ПРОСНУЛСЯ ПЕРВЫМ. Яркий дневной свет струился через французские двери, освещая всё вокруг. Марта лежала, свернувшись калачиком, в его объятиях, расслабленная, доверчивая, и он видел высохшие следы слёз на её лице. Его всегда удивляло, почему женщины плачут, когда занимаются сексом. Самый блаженный момент, который могла предложить жизнь, не должен был вызывать слёз, но впервые у него появилось представление о том, почему. Бывали редкие моменты, когда удовольствие было настолько сильным, что казалось, его невозможно вынести. Он не мог вспомнить, когда чувствовал себя так раньше, но,
Он должен отстраниться от неё. Она думала, что влюблена в него. Хуже того, она думала, что он любит её. Женщины не понимали, что отличный секс может быть именно таким. И секс был просто великолепен. Это было потрясающе. Но он не мог позволить себе быть сентиментальным. Дерьмо вот-вот должно было разразиться, или уже разразилось, и он не мог тратить время на то, чтобы лежать с ней в постели. Ночь была долгой, он был голоден, и ей удавалось не отставать от него. Он не был уверен, кто из них отключился первым, и его утренний стояк становился всё хуже, чем больше он думал об этом. Проклятая штука могла отвалиться, если он не даст ему передышку. Он осторожно высвободился из её объятий, позволяя ей откинуться на спину, великолепно раскинув конечности.
Он остановился, вставая с кровати, и посмотрел на неё сверху вниз. Солнечный свет не проявлял милосердия, и теперь он мог ясно видеть шрамы, тогда как раньше они были всего лишь тенями. Ей повезло, что она всё ещё была жива.
Он позволил своим глазам проследить за линиями, глубоко прорытыми острыми когтями Нефилима, и, к своему удивлению, понял, что они только заставили его хотеть её ещё больше. Он никогда не думал, что шрамы будут возбуждать, но всё в Марте было возбуждающим, и он не мог понять почему.
Может быть, он просто слишком долго был без секса. Он потерял к этому интерес, просто было так много способов сделать это, так много разных женщин. Конечно, прошлой ночью Марта не казалась похожей на простую женщину. Она казалась настоящей, таинственной, эротичной, стихийной. И вместо того, чтобы потерять интерес, он был вдохновлён, больше, чем когда-либо мог вспомнить. Даже сейчас он думал о том, как скоро сможет снова войти в неё, захочет ли она снова оседлать его, захочет ли…
Она пошевелилась, и он бы спрыгнул с кровати, если бы она не протянула руку и не коснулась его. Её рука коснулась его груди, останавливая его. А потом её глаза распахнулись, когда она поняла, что уже совсем рассвело, и она сразу же попыталась замкнуться в себе, спрятав от него свои шрамы.
Это было достаточно просто, взять её за руки, положить своё колено между её коленями и заставить её снова открыться.
— Почему ты пытаешься спрятаться?
Она начала говорить, но издала только грубый, хриплый звук, и прочистила горло. На этот раз он мог слышать её, но её голос был грубым и хриплым.
— Шрамы, — прошептала она. — Они уродливы.
— Они возбуждают, — сказал он и наклонился, чтобы лизнуть линию, вырезанную в ложбинке её груди.
Она замерла, отвергая эту мысль, но прошлой ночью она преодолела свою застенчивость, и мгновение спустя она смягчилась, и в лучах утреннего солнца её соски затвердели. Он накрыл один из них своим ртом, совсем слегка, слегка потянув за него, затем отпустил, чтобы посмотреть на неё сверху вниз, улыбаясь. Она выглядела такой влюблённой. У неё были укусы на груди и бёдрах, небольшие синяки на бёдрах, где он держал её, и более заметная отметина на шее, где он пил из неё. «Нет, она выглядела хорошо оттраханной», — напомнил он себе. И он хотел сделать это снова.
У него были дела поважнее, более серьёзные, но прямо
— Ты призван предстать перед Советом Падших, — прогремел голос архангела Михаила.
— Чёрт, — сказал Каин, скатываясь с неё и поднимаясь на ноги. — Мы продолжим это позже.
Его голос был мягким, специально для неё, хотя он ожидал, что Михаил всё равно его услышит. Они все знали бы, что она провела с ним ночь, даже если бы пропустили их предыдущую встречу. Ему предстояло столкнуться со всей чрезмерной опекой Падших и их жён, а ведь ему не хотелось ничего отвечать, по крайней мере, насчёт Марты.
Ещё один удар, и Каин выругался.
— Тебе придётся подождать, Михаил. Я пойду с тобой, но сначала приму душ, если только ты не хочешь, чтобы я явился на твой грёбаный совет голым.
— И пойдёшь, если не поторопишься, — последовал презрительный, приглушённый ответ. — Пять минут.
— Десять.
— Пять, — сказал Михаил.
Каин заметил, что он не потребовал войти, ещё одно доказательство того, что они знали, что он не один. Хорошо. Он оглянулся на Марту. Она завернулась в простыню, хотя он не был уверен, то ли чтобы защититься от незваных гостей, то ли чтобы скрыть шрамы. Он обдумал всё, что мог ей сказать, и отбросил. Она была последней, о чём ему следовало думать. Повернувшись к ней спиной, он исчез в душе.
Я СОСКОЛЬЗНУЛА С КРОВАТИ, обернув простыню вокруг себя, как тогу. Моё тело болело, внутри и снаружи, и моя душа болела. Я знала, что произойдёт, так же точно, как если бы у меня было видение. Может быть, оно и было, но я намеренно забыла об этом.
Я направилась к французским дверям, зная, что таким образом смогу добраться до безопасности своей комнаты. Я ожидала, что почувствую лёгкое головокружение от потери крови, но на самом деле я чувствовала себя сильной, хотя и немного… разбитой. Либо он не принял так много, либо я была сильнее, чем думала.
Я выскользнула на яркий утренний солнечный свет, пробивающийся сквозь дымку над головой, и на мгновение подумала о Метатроне, летящем вверх, оставляющем за собой кровавый след. Куда он делся? Успел ли он сделать это до того, как истёк кровью?
Я не видела, насколько серьёзной была его рана, у меня на уме были более важные вещи, чем человек, который по необъяснимой причине хотел меня убить.
Но, может быть, в конце концов, это было не так уж необъяснимо, подумала я, закрывая за собой дверь и входя в свою маленькую комнату. Единственная опасность, которую я представляла, была в моих видениях. Очевидно, Метатрон боялся, что я увижу что-то, что остановит его личные планы. Вопрос был в том, ушёл ли он навсегда? Или мне нужно было постоянно оглядываться через плечо на случай, если он появится и решит, что третий раз сработает?
Я направилась прямо в душ. Я не собиралась позволять Каину в одиночку противостоять собранной мощи совета. Я понятия не имела, почему они намеревались допросить его, но правда о том, что произошло прошлой ночью, наконец-то дошла до меня. Я сказала ему, что люблю его. Я сказала ему, что он любит меня. Он взял мою кровь. Что означало, очень просто, что мы должны быть связанными узами.
Это знание потрясло меня. Во-первых, согласно древним законам, которые управляли Падшими, человек не мог соединиться дважды. Томас никогда по-настоящему не был моей парой. Это знание причиняло физическую боль. Я скрывала от него всё, свою сексуальность, свою кровь, своё полное доверие, в то время как он давал мне всё. Теперь я даже утаила свою связь с ним, последнее предательство.