Мятежное православие
Шрифт:
Конец чтения все чаще прерывался гневными возгласами, а как только Сергий умолк, собор взорвался криками. Соборные старцы и приказные, монахи, трудники и крестьяне заявили с «большим шумом и криком, с невежеством и упорством великим: мы-де указу великого государя послушны и во всем ему, великому государю, повинуемся, а повеления о символе веры, и о сложении трех первых великих перстов к воображению креста Господня на лицах наших, и о трегубой аллилуйе, и о молитве, то есть: “Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас”, и о новоизданных печатных книгах-служебниках, и потребниках и прочих — не приемлем, и слышать не хотим, и готовы все пострадать
Затем все умолкли и обратили взоры на Никанора. Высоко подняв правую руку и сложив три пальца, как велел патриарх Никон и требовал ныне церковный собор, в великом гневе Никанор произнес: «Это учение, что велят креститься тремя перстами, есть предание латинское, антихристову печать повелеваю всем отнюдь не принимать! Я за всех вас готов к Москве ехать и пострадать!»
Обернувшись затем к Сергию и его товарищам, Никанор сказал: «Что вы на соборе принимаете и нам присылаете?! Нет у вас головы вашего патриарха, и без него соборы ваши не крепки!»
Слова Никанора были единодушно поддержаны всеми братьями и мирскими: «За нами всеми те же речи, готовы единодушно все пострадать, а новой веры, и учения, и книг отнюдь все не приемлем!» Осыпая посланцев из Москвы бранью, наиболее распалившиеся соловчане уже хотели понести их на кулаках, но старшим удалось восстановить порядок. Приезжие хотели вести открытый спор о вере и привезли с собой целую книгу «аргументов» — монастырь выставил на спор монаха-священника Геронтия — нового казначея, побившего Сергия с братией по всем статьям.
Никанор с удовольствием вспоминал, как Геронтий сразу же захватил инициативу в свои руки.
— Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, — громко произнес священник, передразнивая никонианскую молитву [32] . И тут же, повернувшись к приезжим, ткнув пальцем им в лица, воскликнул: — За что вы отъем лете из сей молитвы Сына Божия?!
— Ох, ох! — закричали собравшиеся в соборе. — Горе нам! Отнимают у нас Сына Божия! Где вы девали имя Сына Божия?!!
32
Староверы творили молитву Иисусову так: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя»; никониане исключили слова «Сыне Божий», считая, что «Боже наш» точнее характеризует Христа.
Долго не успокаивались собравшиеся, пока Геронтий, воспользовавшись небольшой паузой среди горестных воплей, вновь не обратился к Сергию и его товарищам:
— Чего ради вы трижды велите глаголать аллилуйя, а в четвертое — слава тебе, Боже? А в житии святого псковского чудотворца Ефросина прямо написано, трижды аллилуйи говорить не велено, и о том было явление пресвятой Богородицы.
Не успели оппоненты опомниться, как в руках Геронтия оказалась книга, и, вскочив на высокий стул, он стал читать житие Ефросина, в заключение закричав: «Не прельщайтесь и не слушайте такого учения, чтобы говорить трижды аллилуйя, а в четвертое — слава тебе, Боже!» Вновь собор наполнился возмущенными воплями соловчан, которые звучали еще дольше, чем в первый раз.
— До сего времени, — продолжал затем наступать Геронтий, — вся Русская земля всяким благочестием просвещалась — и не под каким зазором Соловецкий монастырь не бывал: как столп, и утверждение, и светило, и свет сиял! Вы ныне новой вере от греков учитесь, а их, греческих властей, к нам в монастырь в ссылку и самих присылают [33] .
33
В XVI и XVII столетиях на Соловки ссылались многие православные иерархи с Востока, не угодившие российским властям; жил на Соловках и учился там православию даже советник Никона — Арсений Грек. В 1666 году там жил афонский архимандрит Феофан и другие.
Видя, что на все нововведения, предложенные Никоном и подтвержденные московским собором, Геронтий дает опровержения от древней русской традиции и Отцов Церкви, Сергий попытался уесть оппонента логическими построениями. Однако логика, требовавшая принятия указа властей вопреки собственному рассудку, не действовала на Соловецком острове.
— Великий государь наш царь и великий князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, — хитро вопрошал Сергий, — благоверен ли, и благочестив, и православен ли, и христианский ли есть царь?
— Благоверен, благочестив, и православен, христианский есть царь, — ответили, подумав, соловецкие монахи, трудники и крестьяне.
— А повеления его и грамоты, — продолжал плести свою сеть Сергий, — которые с нами к вам присланы, каковы вам мнятся быть — православны ли?
Соловецкие люди вновь подумали и по сему вопросу умолчали. Упорный Сергий, однако, не сдался и продолжил свои вопросы:
— А четыре восточных святейших православных патриарха [34] , и российские наши преосвященные митрополиты, и архиепископы, и епископы, и весь освященный собор — православны ли они и благочестивы, пастыри ли, и учителя ли, и отцы ли вам есть?
34
Имеются в виду патриархи Константинопольский, Иерусалимский, Александрийский и Антиохийский.
— Прежде, — отвечали раздумчиво соловецкие люди, — были четыре восточных патриарха православны, а ныне — Бог их весть, потому что сами живут в неволе под турком. Российские же наши архиереи и весь освященный собор православен.
— А соборное их повеление, — гнул свою линию Сергий, — за их святительскими подписями присланное с нами к вам, каково мните быть?
Сыскная комиссия уже радостно потирала руки, загнав соловецкую братию и трудников в угол, но те своим ответом повергли оппонентов со всей их логикой:
— Повеления освященного собора не хулим, а новой веры и учения не принимаем — держимся предания святых чудотворцев и за их предание хотим все умереть вожделенно!
Никанора особенно радовало, что, ощутив в полемике с сыскной комиссией свое единомыслие, соловчане заметно успокоились и в дальнейшем избегали устных и телесных нападок на приезжих. Монахи и трудники, как заявил Сергий, «учинились сильны» и отказались выполнять указ нового новгородского митрополита Питирима выдать сыскной комиссии древние книги из своей книгохранительницы для отправки в Москву. Отказались они и предоставить сыщикам полный «имянной» список братии и мирян монастыря.