Мятежные сердца
Шрифт:
– Мы, может, и не знаем, зато другие люди знают. – Мисс Линделл помолчала, давая горничной время обдумать ее слова, а сама аккуратно сняла чулки и положила их на платье. Подняв глаза, она встретилась взглядом с Эмили.
– Команда? Мне, конечно, хочется надеяться, что они в курсе нашего маршрута, но это не поможет. Никто из них не скажет нам ни слова, я уверена.
– Нет, просто так, конечно, не скажет. Но если мы добьемся доверия и привязанности одного из них… – Анжела специально сделала довольно значительную паузу и, шагнув за ширму, сняла оставшуюся одежду.
Она налила в ванну побольше горячей воды, разбавила
– Вы говорите о Дилане?
Мисс Линделл откинулась назад и положила руки на борта ванны. Слегка повысив голос, чтобы быть услышанной из-за ширмы, она подтвердила:
– Да, ведь ты нравишься Дилану. Я уверена, что он поможет нам, если мы убедим его, что наши жизни в опасности.
Повисло гробовое молчание,
– Этот молодой человек, похоже, влюблен в тебя.
Горничная не ответила. Анжела попыталась вновь:
– Конечно, мы будем вести себя очень и очень осторожно, чтобы никто не заподозрил его в помощи нам.
– Вы хотите, чтобы я попросила его… – предположила Эмили, и ее хозяйка засмеялась:
– Нет, не сейчас, а позднее, когда мы ближе подойдем к берегу.
– Ему ведь будет грозить такая же опасность, что и нам, – сдавленным голосом проговорила горничная. – Мне что-то не хочется делать этого.
– Конечно, пусть лучше тебя продадут какому-нибудь турецкому вельможе, и он поселит тебя на всю жизнь в свой гарем. Есть еще вариант – отправиться в рабство к одному из фермеров в колонию и, пока светит солнце, работать на плантации и собирать хлопок, – Анжела даже не старалась спрятать раздражение. – Ну, что случилось, Эмили? Неужели у тебя нет инстинкта самосохранения?
– Да, – горничная всхлипнула. – Если вы так убеждены, что ваш план сработает, то почему бы вам самой не попробовать его с капитаном Сейбром?
– Сейбр! – мисс Линделл уронила мочалку. – Он сразу же поймет, куда я клоню. Кроме того, ты нравишься Дилану, а капитан ненавидит меня.
Эмили презрительно рассмеялась:
– Не может быть! Я же видела, как он смотрит на вас. Да и вы смотрите на наго точно так же.
– О, Господи, Эмили, опять эти твои дурацкие выдумки! – Анжела сердито потерла руку мочалкой. – Не думала, что ты до такого можешь додуматься.
– Но вы-то смогли подумать только обо мне. У вас нет сострадания.
Принимающая ванну девушка резко встала, отчего немалое количество воды выплеснулось на полотно на полу.
– Я чувствовала сострадание к капитану Турноверу и его команде, такое же чувство вызываешь во мне ты. Неужели ты думаешь, что у меня вызовет жалость какой-то там пират, который, может, ограбил, изнасиловал и убил за один только год столько людей, что ты и представить себе не можешь! Эмили, подумай!
В ответ послышалось приглушенное всхлипывание, и мисс Линделл, уныло усмехнувшись, закрыла глаза. Все шло не совсем так, как она задумала. Милая простушка Эмили, полная любви ко всему миру, не могла потребовать помощи от своего палача. Вздохнув, блондинка сказала:
– Если такой поворот событий огорчает тебя, не думай об этом, дорогая. Мы придумаем что-нибудь другое.
– Хорошо, – с облегчением выдохнула горничная. – Думаю, мне пора идти в свою, то есть в нашу каюту. Я оставила там щетку для волос, ведь мои кудри невозможно будет расчесать, когда они высохнут.
– Я приду через несколько минут, – пообещала
Эмили подошла к двери и позвала Дилана. Через мгновение на лестнице послышались шаги. Прежде чем войти, мужчина постучал:
– Мне надо кое-что сказать вам обеим, – заявил он, его голос звучал не очень-то радостно.
– Что-то случилось? – спросила Анжела из-за ширмы, однако Дилан не захотел говорить с ней сейчас, предупредив, что отложит разговор.
– Сейчас я отведу Эмили в вашу каюту, а вы пока заканчивайте мыться.
– Если вы намереваетесь шепнуть ей что-то интересное, не скрывайте это от меня. Эмили все равно потом мне расскажет.
– Не говорите глупостей. Ни ей, ни вам не понравится то, что я скажу. Пойдемте, мисс Эмили.
Когда шум их голосов растаял за закрытой дверью, Анжела вздохнула. Удовольствие, полученное ею от принятия ванны, было испорчено отчаянием подруги. Она мало что смогла сделать для того, чтобы поднять настроение своей подруге. Если начать сочувствовать горничной и попытаться ее успокоить, тогда их план наверняка не сработает, и спасение вновь отодвинется на неопределенный срок. Надо взять себя в руки и заставить ее повлиять на Дилана. От этого зависит их свобода, а может, и жизнь. Молодой пират нравился Анжеле, и если уж он согласился стать их стражем, то шанс использовать его для подготовки побега упускать было нельзя.
Закрыв глаза, мисс Линделл расслабилась. Отпущенное для принятия ванны время подходило к концу. У девушки не возникало никакого желания встретиться с капитаном Сейбром. Интуиция этого человека пугала ее, она опасалась, что пират может читать чужие мысли.
Он так часто, будто зная, что по ночам Анжела долго не может уснуть и думает о нем, окидывал ее насмешливым взглядом… Она иногда страшилась подобных мыслей, однако ничего не могла поделать с собой. Разве можно было позволять этому ужасному пирату целовать ее? Надо было кричать или попытаться ударить его, или хотя бы отреагировать должным образом, как благовоспитанная девушка, а не умолять прекратить. При мысли об этом ее щеки все время покрываются румянцем. Ей никогда не приходило в голову, что она, Анжела Линделл, может выказать слабость и безволие, но Сейбру каким-то образом все же удалось найти ее незащищенное место. Но как? Девушка не могла этого понять. Мысли о Филиппе должны были придать ей стойкости и уверенности, но как раз в тот момент, когда капитан целовал ее, о своем далеком женихе Анжела и не думала. Да и потом тоже.
Мисс Линделл вздохнула и поднялась, что– бы взять полотенце. Все размышления о том, что уже нельзя изменить, были абсолютно бессмысленны. Лучше уж сконцентрироваться на побеге. Однако она боялась своих чувств, боялась того, что заставил ощутить ее пират и что он может сделать с ней. Поэтому бежать просто необходимо, как можно быстрей, иначе ее могут ждать большие беды.
Кит, подобно каменному изваянию, застыл в дверях. Одна его рука сжимала задвижку, а глаза были устремлены на представшую перед ним картину. Боже, в суматохе он совсем забыл об этом – приближались Азорские острова, и его голова была занята кучей разных дел. Размышляя о письмах и бумагах, запертых в сундуке, мужчина как-то не думал, что пленницы все еще могут находиться в его каюте.