Мятежный дом
Шрифт:
Вслед за Габо появился Северин Огата — без всяких затей закованный в стандартную армейскую полуброню.
— Здравствуйте, матушка, — сказал он, выступая вперед и направляя в потолк ствол пулевика-автомата. — Пришел поздравить вас с праздником и засвидетельствовать свое почтение. Все-таки мы не виделись восемь лет. Вы мне не рады?
Госпожа Джемма схватилась рукой за горло и села на диван.
— Охрана, — продолжал Огата, — Оружие на пол. Очень медленно и осторожно. Я не хочу начинать дебют в качестве правителя с убийства людей, которые
— Ты нанимаешь для этого головорезов-недорослей, — брезгливо сказала госпожа Джемма.
Учитывая, что через другой вход ворвалась Хельга во главе отряда из восьми человек, сопротивление было абсолютно бессмысленным.
— К…как? — выдавил Дормье.
— Очень просто, — пояснил Огата. — Пока ваши люди играли с экологической полицией в догонялки, во дворце как раз прорвало канализацию. Чтобы весь этот чудный праздник не захлебнулся в говнище, техникам пришлось спешно выводить трубы прямо в систему подземных коммуникаций — а тут как раз отключилось силовое поле. Я был неподалеку и подумал — почему бы мне не зайти на огонек, не навестить маму? Кстати, Макс, пора отозвать твоих ребят. Побегали — и хватит.
Ройе показал скованные руки.
— Ага. Мишель, будь любезен, сними с Макса эти железки и надень на себя. Карин, свет мой, эти браслеты тебе не идут, передай их господину Дени. — Огата перевел взгляд на Дика. — Боя, тебя ранили?
— Нет, — Дик опередил Пауля. — Я просто… устал.
— Ну тогда отдыхай. У тебя был тяжелый вечер.
— И будет тяжелое утро, — усмехнулся Нуарэ. — Или теперь правила изменились, Макс? Насколько я помню, ты никогда не боялся выглядеть ханжой…
— Правила не изменились, — сказал Ройе, потирая запястья. — Разве что мы достигнем обоюдного согласия по вопросу о переносе сроков поединка в связи с состоянием здоровья одного из противников.
— Не достигнем, — оскалился Нуарэ.
Северин опустил оружие.
— Макс, а мы можем его просто пристрелить?
— Нет, — сказал Ройе.
— Нет, — сказал Дик одновременно с ним.
— Почему? — спросил Северин, повернувшись к ним обоим.
— Потому что у тебя есть сын.
— Потому что он мой!
Дик и Ройе снова дали ответ одновременно, переглянулись, опять посмотрели на Огату.
— Ты хочешь, — Огата скривился как от кислятины, и, подойдя к Ройе вплотную, почти прошептал ему на ухо, — чтобы я, потому что у меня есть сын, поручил дело мальчику, который немного младше Анибале?
— А почему нет, — подал голос Дормье. — Ты же отправил вместо себя Баккарин. Ты кого угодно подставишь, кургар безногий, чтобы не драться.
— Тихо, Северин, — Ройе перехватил Огату почти в рывке. — Ты же не хочешь покалечить его до поединка.
— Он секундант Нуарэ?
— Да.
— А ты?
Ройе кивнул на Дика.
— Уступи мне, — попросил Огата. — Уступи, а?
Ройе покачал головой.
— Я имею на это больше прав, чем ты, в конце концов, — хрипло проговорил Огата. — Мы ведь и в самом деле
— Твое главное право сейчас — не быть дураком и не изгадить все в шаге от победы, поддавшись эмоциям. Нельзя допустить вендетту между семьей Огата и семьей Нуарэ.
— Если все дело только в этом, — подала голос Хельга, — то можем пособить мы. Выведем сукина сына прогуляться в садик и прислоним к теплой стеночке. Наши семьи они будут искать до… короче, долго будут.
— Извините, — сказал Ройе с заметным раздражением в голосе. — Но это семейное дело, и наемникам не стоит вмешиваться.
— Ах ты законник хренов! Если мы наемники — а мы и вправду наемники — то кто этот пацан?
Дику уже надоел бардак. Он поднялся с кресла, свистнул в пальцы, и в наступившей изумленной тишине сказал:
— Я — Райан Йонои с планеты Сунагиси, воспитанный рыцарями Синдэна под именем Ричард Суна. И я вам всем говорю, что голова Мишеля Нуарэ принадлежит мне, и никому другому. Этот человек тяжко оскорблял женщину, которую я считаю своей сестрой, и дело не только в том похабном разговоре. Он восемь лет травил и унижал ее, и делал это по приказу вот этой вот дамы. Я не могу вызвать даму, потому что не бьюсь с беззащитными женщинами. Но жизнь Нуарэ — моя, потому что я — единственный из выживших с Сунагиси, кто находится здесь, на Картаго. Единственный родственник Баккарин. Господин Огата, помолчите пока, пожалуйста. Ваши права на его кровь был такими же как у меня — до полуночи. Но в полночь или около того мне пришлось убить шесть человек, каждый из которых был лучше господина Нуарэ. Если после этого я позволю кому-то другому наложить на него руку, я… я так и останусь не более чем наемным убийцей.
— Вы останетесь им в любом случае, молодой человек, — холодно произнесла госпожа Джемма. — И после убийства Лорел Шнайдер вам не с руки хвастать, что вы щадите беззащитных женщин. Я не вижу причин, по которым вы не можете драться со мной, коль скоро именно я приказала поставить эту наглую куртизанку на подобающее ей место, когда она попыталась пролезть в мой дом.
— Ну, матушка, — елейным голосом сказал Северин. — Перестаньте покрывать позором память своей лучшей подруги. Уж кем-кем, а беззащитной женщиной она не была. В момент ее гибели при ней был флорд, и это не считая морлока-телохранителя и многочисленной стражи. Она была беспечна, может быть, или даже безумна в тот момент, но никак не беззащитна.
Дик сел, снова откинулся в кресле, закрыл глаза и перестал чувствовать что-либо, кроме боли в плече и в ребрах, а потом и ее перестал.
Когда он проснулся, то увидел, что у его кресла сидит Дева Мария в темно-красном платье и синем плаще. Сидит и плачет, комкая в руках платок.
— Не надо, пожалуйста, — тихо попросил он. — Я не могу отказаться. Я все равно должен его убить. Это даже хорошо, что я его ненавижу, потому что убивать тех, кого не за что ненавидеть — оказывается, совсем тошно.