Мятежный дух
Шрифт:
Чейн позволил себе закрыть глаза, и мысли его унеслись далеко отсюда.
В Малурне, на далеком континенте по ту сторону Западного океана, расположена первая миссия Гильдии Хранителей. Ученые мужчины и женщины в светло-серых мантиях бродят по ее старинным гулким коридорам. Какие там, должно быть, библиотеки и архивы, шкафы и столы со свитками, книгами и пергаментами, озаренные светом холодных ламп…
Чейн увидел там себя.
Его рыжеватые волосы чисто вымыты и зачесаны за уши. Он сидит за столом, изучая древний пергамент. Не тщательно переписанную копию, но оригинал, найденный где-то в далеком, давно обезлюдевшем
Ноздри щекочет знакомый аромат мятного чая. Чейн поднимает голову и видит, что к нему с подносом в руках идет Винн. Она ласково улыбается, и эта улыбка предназначена только ему. Ее вьющиеся темно-русые волосы заплетены в длинную косу, а оливково-смуглое лицо отливает нежным сиянием в свете кристалла.
Винн ставит на стол поднос, на котором дымятся две чашки. Чейну хочется улыбнуться ей в ответ, но он не в силах улыбаться. Он может только наслаждаться созерцанием ее лица. Винн протягивает руку и нежно касается его щеки. Тепло ее ладони порождает в Чейне дрожь. Винн садится рядом, задает вопросы, жадным взглядом изучая пергамент. Так они и беседуют ночь напролет, покуда у Винн не начинают слипаться глаза — ее клонит в сон. В этот восхитительный, умиротворенный миг Чейн замирает, не зная, отнести ли ее в спальню или же сидеть и любоваться, как она засыпает…
Конь Чейна неистово заржал. Чейн мгновенно открыл глаза, и видение исчезло.
Снизу, от подножия склона, между скрюченных ветром деревьев к ним крались дикие собаки. Чейн не услышал и не учуял их, погруженный в свои блаженные грезы.
Шестеро псов, не сводивших глаз с коня и его хозяина, с ворчанием подбирались все ближе и ближе.
Все они были черной масти с редкими пятнами бурого или серого цвета, и у всех на боках зияли проплешины — от постоянного недоедания у животных выпадала шерсть. Желтые глаза горели голодным огнем, под обвисшей дряблой кожей ходили ходуном ребра.
Конь замотал головой и попятился, отчего из-под копыт покатились вниз по склону мелкие камешки.
Схватив поводья, Чейн протянул руку к седлу — туда, где у седельной луки висел в ножнах его меч. Как эти твари умудрились выжить в этих бесплодных местах? Пальцы Чейна сомкнулись на рукояти меча, и в тот же миг два ближайших пса бросились под брюхо коня. Чейн отпрянул от животного, взвившегося на дыбы, и тогда первый пес прыгнул.
Он повис на горле коня, цепляясь передними лапами за шею. Второй пес вцепился лошади в ногу. Конь пронзительно заржал и попятился. Прежде чем Чейн успел вступить в бой, за спиной у него раздалось рычание.
Он развернулся в тот миг, когда тощий пес уже взвился в прыжке. Чейн отпрыгнул в сторону и нанес удар.
Его клинок насквозь проткнул шею зверя.
Пес рухнул наземь и заскользил вниз по склону, оставляя за собой кровавый след. Еще один зверь прыгнул Чейну на спину и сбил его с ног.
Острые зубы вонзились в основание его шеи, и он услышал, что пронзительное ржание коня заглушило рычание других псов.
Чейн выпустил меч и перекатился на спину, придавив своей тяжестью пса, но тот не ослабил хватку. Чувствуя, как собачьи зубы рвут его кожу, Чейн вывернул руку и со всей силы ударил локтем назад. Глухо хрустнули ребра, и пес со сдавленным всхлипом разжал челюсти. Чейн развернулся, встав на колени, прижал голову пса к земле и ударом кулака размозжил ему череп.
Его конь упал. Четверо
Внезапно все псы остановились. Разом подняли окровавленные морды.
Позади них стоял Вельстил, держа в руке поводья своего коня. На лице его было написано откровенное недоумение.
— Почему ты их не остановил? — резко спросил он. — Чего ради сам полез в драку, точно бешеная шавка?
— Я пытался… — сиплым шепотом ответил Чейн. — Их было слишком много, чтобы управиться со всеми разом.
— Ты же вампир, — с отвращением сказал Вельстил. — Ты мог бы укротить этих тварей силой мысли.
Чейн моргнул.
— Я не обладаю такой способностью. Торет говорил, что у таких, как мы, со временем развиваются разные способности — у каждого свои. Мне вот такого не дано.
Гримаса отвращения исчезла с лица Вельстила, и он обреченно покачал головой, казалось состарившись на глазах.
— Да… верно. — Он окинул испытующим взглядом псов, затем посмотрел на грудь Чейна. — Ты по-прежнему носишь на шее этот свой сосуд?
Чейн схватился за кожаный шнурок, липкий от его собственной черной крови. Потянув за шнурок, он извлек из-под рубахи небольшой бронзовый сосуд.
Вельстил шагнул ближе, пройдя мимо псов, которые даже не шелохнулись.
— Одного оставь в живых, сделаешь его фамильяром. Он будет разведывать дорогу и, быть может, пригодится нам в поисках.
Он отвернулся, мельком глянул на издыхающего коня и устало вздохнул.
Чейну всегда казалось странным слышать, как вампир вздыхает, — даже если это делал он сам. Вампиры вдыхали и выдыхали воздух, только когда им требовалось поговорить, а уж вздохи были только привычкой, сохранившейся от прежней, смертной жизни.
— Пойдем пешком, а на моего коня навьючим вещи, — сказал Вельстил. — Собери, что там осталось от корма твоего коня, и нажарь конины — пригодится кормить твоего нового фамильяра.
Чейн подобрал меч. Решение Вельстила было разумно и здраво, но вокруг стоял чересчур сильный запах крови. Он ощутил приступ голода, хотя сейчас и не нуждался в пище.
Лошади, псы — тупые бессловесные животные… Но конь верно служил Чейну, а собаки всего лишь хотели выжить. Чейн понимал их, и ему стало не по себе, когда он проткнул мечом первого пса. Даже услышав его предсмертный визг, остальные псы не тронулись с места — стояли и ждали, когда их прикончат.
Он не стал тратить время на выбор и просто убивал псов, покуда не остался только один. Тогда Чейн закрыл глаза и вновь представил…
Обитель мира и покоя, где округлое лицо отливает нежным сиянием в свете холодной лампы. Глаза ее слипаются, и она задремывает над пергаментом, и тогда Чейн протягивает к ней руку…
Вместе с Мальцом и Лилией Винн вернулась к лесной стене. Серебряного оленя там уже не было, но прочие маджай-хи бродили поблизости.
Царапины на лице и руках саднили, левая нога болезненно ныла, но Винн, хромая, упрямо шла вперед. Что значили все эти мелочи по сравнению с изувеченным телом маджай-хи, которое они нашли под ветвями рухнувшей березы? Серо-стальная самка пришла на помощь Винн, когда стихийные духи пытались ее прикончить. Теперь брат-близнец погибшей бесцельно бродил меж деревьев, почти не приближаясь к остальным маджай-хи.