Мятежный рыцарь
Шрифт:
Она покачала головой.
– Я толстая.
Он расхохотался и поцеловал ее обнаженное плечо.
– Нет, ты не толстая. Я любил тебя раньше и знаю, какая ты. Ты просто носишь моего сына в своем теле. Я всегда хотел сына, Тамлин. Ты даже представить не можешь, как сильно.
По ее телу пробежала дрожь.
– Шеллон, что, если я ношу дочь?
– Вряд ли. У Драконов Шеллона всегда родятся сыновья с черными волосами и зелеными глазами. – Он сел и принялся развязывать свои кожаные лосины. – Ложись в постель. Сегодня ты слишком долго была на ногах. Тебе нужно отдохнуть.
Тамлин
Джулиан лег рядом с ней. Потянувшись к столику, он задул свечу, перекатился на нее, опираясь на локти, чтобы не давить на нее своим телом.
– Я думала, мне нужно отдохнуть, – сказала Тамлин, глядя в его красивое лицо.
– Ты сейчас будешь отдыхать. Но сначала тебе нужно успокоить меня. Я видел, как ты обнимала другого мужчину…
– Я обнимала отца.
– Да, отца. Но я этого не знал, когда застал вас. Мне не понравилось возникшее у меня чувство. Заставь меня его забыть.
Она заерзала под ним, пока ее рука не подобралась к его жезлу.
– О-о-о… Господи, ты и твои холодные руки. – Он рассмеялся и прикусил губами ее ухо.
– Думаю, моя рука скоро согреется. – Она водила, едва касаясь, по бархатной коже его мужского естества, а потом скользнула на самый кончик. Его жезл пульсировал в ее руке. – Это помогает тебе забыть?
Она прильнула к нему и поцеловала его мягкие губы.
– Это заставляет меня забыть, какие у тебя холодные руки, когда ты нервничаешь. – Он обхватил ее бедра и подвинулся так, что оказался сидящим на постели. Его руки развели ее колени по обеим сторонам его ног. Уверенным движением бедер он вошел в нее. – Ах, опять тепло. – Его белые зубы блеснули. Он начал толчками продвигаться в ее тугое тело. – Вот тут ты всегда говоришь «да, Шеллон».
Она сжала его горячий жезл.
– Да, Шеллон. О да, Шеллон.
– О да, Тамлин!
Глава 25
Джулиан думал о праздниках, отмерявших время в Гленроа. Он пришел весной, испытал радости Белтейна и женился на Тамлин. С тех пор он отпраздновал летнее солнцестояние, Лугнасад, Самайн и Святки.
Тогда как в разгаре лета в Шотландии было светло почти целые сутки, холодной зимой все оказалось наоборот. Дни были слишком коротки, чтобы успевать закончить все работы, а снежные заносы заставляли людей сидеть дома, сгрудившись у огня.
Он проводил длинные ночи, обнимая Тамлин, учась открывать себя ей, говорить об утрате Кристиана, о жестокостях войны. Что еще важнее – о том, как сильно нужна ему эта жизнь здесь, с ней. С каждой пролитой им слезой, с каждым успокаивающим прикосновением ее руки Тамлин исцеляла боль внутри его своим языческим умением, заставляя его снова жить.
Приближался еще один праздник – Имболг. Как христианин он называл его Сретением. К своему удивлению, он обнаружил, что в обеих религиях этот день связан с огнем и очищением. Шотландцы делали факелы из вереска и на рассвете бегали с ними по лугам и садам, чтобы разбудить их. Почти в сумерках люди Гленроа вернулись, чтобы очистить поля и яблони. Каждый нес толстую свечу, они выстроились в длинную линию исходили
Уголок его рта дрогнул в улыбке. Тамлин не участвовала в этих церемониях. У его жены было другое занятие.
Чтобы глотнуть свежего воздуха, Джулиан поднялся на вершину башни лорда и наблюдал за мерцающими огоньками, змеившимися по полям. Зрелище было восхитительным, казалось, феи сверкали в ночи. Чего бы Джулиан ни отдал, чтобы обнять Тамлин и разделить с ней красоту этой языческой церемонии.
В следующем году. В следующем году он сможет стоять здесь с Тамлин и их сыном и смотреть на празднество.
Вернувшись внутрь, Джулиан отправился в главный зал. Он посмотрел на рыжеволосого старика, стоявшего у камина, – отца Тамлин. Хадриан казался таким же беспокойным, как и он, и не скрывал этого.
– Есть новости? – спросил Джулиан, но ответ был ясен уже по лицу его тестя.
Хадриан вздохнул и покачал головой.
Однажды ночью перед Святками отец Тамлин вернулся, желая увидеть своих дочерей. Хадриан все еще был энергичным, активным мужчиной, но Джулиан подумал, что ему гораздо лучше быть в Гленроа, чем где-то прятаться этой суровой зимой. В конце концов, он уговорил лэрда провести зиму в Глен-Шейне. Поскольку Тамлин оставалось носить ребенка всего пару месяцев, ей удалось убедить отца остаться хотя бы до тех пор, пока малыш не появится на свет.
Хадриан расстроенно вздохнул и посмотрел на него.
– Ты спокойнее относишься к этому, чем я.
– Я не спокоен.
– Ты умеешь это скрывать. Ведь там наверху моя маленькая девочка. Она скоро сделает меня дедом. Будь это Рейвен или Ровена, мне было бы легче. Они старше Тамлин. Я выдавал их замуж. Я ошибался, позволив им поступить по-своему, и в обоих случаях браки оказались неудачными. Рейвен думала, что ей нужен кроткий муж, не похожий на ее властного отца. И он умер от сырости. А Ровена… – Он помолчал. – Это прошлое. Один я буду сожалеть до конца моих дней.
Джулиан все еще размышлял над смертью мужа леди Лохшейн – тема, которую Тамлин не желала с ним обсуждать. Джулиан ничего не сказал. Хадриан и без того переживал за Тамлин.
Хадриан, прищурившись, посмотрел на него.
– Твои братья будут им хорошими мужьями?
– Будут. После моей женитьбы на Тамлин Эдуард согласился, что Глен-Шейн в моем распоряжении. Я дал разрешение на продолжительные помолвки. Мои братья будут ухаживать за дамами до весны, чтобы получше узнать их. Обе ваши дочери приняли это великодушное предложение. Я полагаю, свадьбы состоятся во время Белтейна.
Хадриан кивнул:
– Это очень мило с твоей стороны. Моим дочерям нужно время. Одной, чтобы закончить предполагаемый траур, другой – начать снова доверять.
Джулиану в конце концов пришлось сесть. Он уже полночи стоял и ходил. Слуги участвовали в ритуале Имболга, кроме тех, кто занимался Тамлин, поэтому в башне было тихо. Он устал, но знал, что не сможет вздохнуть спокойно, пока не узнает, что она и ребенок в безопасности.
– Вы, разумеется, хотели для обеих дочерей более высокородных женихов, – заметил Джулиан, потирая лоб. У него разболелась голова.