Мыс Доброй Надежды
Шрифт:
Они с Валей побежали к посёлку. Тут все увидели, как падая, по зарослям вереска медленно бредёт простоволосая женщина. Это была мать Нины. Она пустилась в это путешествие, чтобы хоть что-нибудь узнать о судьбе дочери. Лара бросилась ей навстречу.
— Она жива… Тётя Дуся, Нина жива.
Добежать до Мишиного двора, отвязать и столкнуть лодку было для Пети с Валей делом одной минуты. Они оттолкнулись
— Что будем делать, Петух!
Петя уже раздевался. Он положил одёжду на лавочку и, держась за борт, прыгнул в воду. Ему удалось встать на какое-то затопленное дерево, и он с усилием приподнял лодку. Вода моментально подхватила её. Петя поплыл за ней и влез.
— Ну и ну! Вот так наводнение! — говорил он, одеваясь. — Такие деревья наворотило здесь, что из них сделался огромный завал.
Их пронесло под мостом. Валя едва успевал править. Так добрались они до птичьего городка. Дорогу преграждали затопленные до верхушки кусты, но ребята погнали лодку прямо по ним и выбрались, наконец, к дубу, на котором Петя видел Артёмку.
— Артёмка, ты жив? — закричал Петя, ухватившись за ветки.
— Мы оба живые, — услыхали они знакомый смех Артёмки.
— Так давай слезай, что же ты?
— Погоди, сейчас слезу.
Артёмка что-то вынимал из-за пазухи и передавал Нине. Вот он соскочил в лодку.
— Верёвка у вас есть? Надо как-то птенцов спустить.
Они отвязали от лодки верёвку, и Артёмка снова полез на дерево. Он спустил на верёвке что-то, завёрнутое в рубашку. Затем спустилась Нина и он сам.
Когда они благополучно высадились на берег, тётя Дуня обняла свою дочь и тихонько заплакала:
— Мы живы, мама. Зачем же плакать, — говорила Нина.
Артёмка развязал рубашку, и изумлённые ребята увидели в ней желторотых птенцов, которые нещадно пищали.
— Ребята, давайте сюда мух, а то малыши уже проголодались, — говорил Артёмка, чувствовавший себя героем. — Ты знаешь, Петя, дождик полил так неожиданно, что мы с Ниной не успели убежать.
— Как полил, как полил, — подхватила Нина, — так мы сразу под дуб. А потом видим, что по реке с шумом идёт большая волна и заливает всё вокруг. Тогда я полезла на этот самый дуб, а Артёмка отстал. Я смотрю, а его нет. Я кричать: «Артёмка, Артёмка, ты где?» Потом вижу, он поднимается по дереву и суёт мне в руки каких-то птенцов.
— Это я сбегал за синичками, — сказал Артёмка, — за теми, знаешь, которые были под кипарисами. Когда я побежал туда, вода мне была по колено, а оттуда я почти плыл.
— А потом он спустился за мухоловками, — добавила Нина. — Притащил их, и так и сидел с ними за пазухой.
— Что же, вы нас не слышали, что ли? Мы кричали вам, кричали, — спросил Артёмка.
— Я как только услышал, так сразу и бросился
— Да это когда уж…
— А раньше не слышно было. Попробуй услышать, — сказал Петя.
Море по-прежнему шумело. Ребята посмотрели на разбушевавшуюся стихию и вдруг увидели на кромке реки экскаватор. Он шёл к насыпанной морем песчаной дамбе. Ребята запрыгали, закричали, а экскаватор уже выбросил стрелу и упёрся ею в песок. Достаточно было ему зачерпнуть грунт несколько раз, и вода устремилась в проделанный проран. И сколько потом ни шумело море, сколько ни выбрасывало песок, река уже текла, бурлила и размывала засыпанное было устье.
Вода начала убывать. Вот показался бугорок, вот появились кусты, а через несколько минут весь птичий городок уже очистился и стоял, как и прежде.
Ребята сбежали с насыпи к птичьему городку. На кустах и деревьях с одной стороны висели клочья мокрой травы, коренья, ветки. Петя с Валей нашли дощатый домик на дубу и положили в него маленьких мухоловок. То же самое они проделали с синичками. А ведро с трясогузками поставили прямо на поляну, сделав над ним навес из веток. Когда мальчики шли мимо гнезда, мухоловки уже ловили мушек и носили в гнездо.
Море продолжало неумолчно шуметь…
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Осенний перелёт перепелов. Все на охрану птичьего городка! Схватка в темноте
То ли наводнение, то ли подкрадывающаяся осень тому виной, но в птичьем городке почти опустело. Гнёзда стояли покинутыми, и даже домики, которыми так гордился Петя, опустели. На цветочных корзинках репейника появились щеглы. Прилетели перепёлки. А надо сказать, что каждый год перепёлок собиралось сюда так много перед отлётом, что на мысу поднималась невероятная стрельба.
Утром отец сказал Пете, чтобы ребята были поосторожнее, так как трактористы вечером думают пойти на охоту. И Петя ходил по мысу озабоченный. Из-под ног у него всё время поднимались перепёлки. С тревожным цвириканьем они пролетали несколько шагов и тяжело опускались в траву. «Как же так? — думал Петя. — Всё лето мы разводили птиц и всё было хорошо, а теперь ни с того ни с сего вся наша работа идёт прахом».
Он сходил к Ларе. Девочка была под сараем. Там у неё горели два керогаза, на которых стояли в огромных мисках с водой банки с помидорами.
Лара подержала термометр в воде и поднесла его к глазам.
— Семьдесят шесть, — крикнула она в окно бабушке. — Ещё четыре градуса — и можно убавить огонь.
Она увидела Петю, когда тот, прикрыв за собой калитку, поднимался к ней по дорожке.
— Ты что, опять на мысу был? — спросила она.
— А ты как узнала?
Лара со смехом показала ему на брюки. Он наклонился и начал отдирать от них цепкие соринки череды.
— Ты знаешь, Лара, сегодня начинается охота на перепёлок. Везде только и разговору… Надо нам вывести сегодня вечером побольше ребят. Чтобы ни один охотник не проскочил на мыс.