Мышь, которая зарычала. Антология
Шрифт:
— Ты, похоже, собираешься всю ночь там просидеть?
— Пожалуй, я немного задержусь в лаборатории. У меня появились кое-какие идеи.
Миссис Диттман вспыхнула от негодования, а ее разумный муж подумал: «Ну, хоть бы ее характер не был таким уродливым, как внешность! Почему ее душа тоже снабжена усиками над верхней губой?»
Мистер Диттман поднялся из-за стола и улыбнулся жене, что уже само по себе было достижением. Затем он добавил:
— Я не задержусь, дорогая. Испытаю две смеси и спатеньки.
— Я тебя в покое не оставлю, —
И он знал, что в самом деле не оставит. Она будет каждые десять минут молотить в дверь, чтобы раздробить приятный вечер на несколько спокойных моментов, прерываемых стуком и воплями.
Оказавшись наконец за запертой дверью своей лаборатории, мистер Диттман почувствовал себя лучше. Перемена коснулась даже его внешности. Удовлетворенная улыбка разгладила морщины на челе и паутинки в уголках глаз, возникшие от вечного ожидания внезапно увидеть Марту и получить удар по глазному нерву.
Даже брыли подобрались — ведь кожа на щеках обвисла под тяжестью постоянной покорности.
Он сделал несколько бодрых шагов, но потом колени дрогнули и подогнулись — Диттман вспомнил, сколько лет еще придется прожить рядом с Мартой.
Артур весело принялся за работу. Любовь к работе выражалась в том, что он оживленно беседовал сам с собой:
— Никак не пойму, почему они изъяли из формулы каталитический элемент. Может быть, именно этого они не могли сформулировать в 1281 году? Ну и давно же это было! Так-так… что же теперь? Надо растереть уши летучей мыши. Наверное, синтетический заменитель будет не хуже. А почему бы формуле не согласиться на дигиталис и аспирин вместо всеми забытой чуши? В конце концов, не так важно, что мы сюда вкладываем — важен принцип!
Оживленно беседуя с самим собой, Артур смешивал ингредиенты формулы, которая казалась его предкам дьявольскими знаками. Предки любили облекать обычные химические соединения в одежды романтического вздора.
Наконец Артур был готов завершить эксперимент.
Он натянул резиновые перчатки, отвернулся от лабораторного стола и всыпал в реторту последний ингредиент.
Миновало тридцать секунд.
Казалось, реторта с подозрением принюхивается к смеси, которой была наполнена. Затем жидкость в ней отвратительно забулькала и устремилась вверх. Реторта вела себя, как человек, обнаруживший устрицу в сливочном торте.
Комнату немедленно заволокло густым дымом. Дым был белым и слегка вонял — то есть вел себя соответственно рассказам специалистов, которым приходилось видеть его прежде или читать о нем в старинных фолиантах.
Артур Диттман отпрыгнул в угол и принялся тереть кулаками слезящиеся глаза. Это ему не помогло. Резиновые перчатки оказались смазанными чем-то едким, отчего слезы полились ручьем.
И тут мягкий, вежливый голос произнес:
— Привет.
Артур смог открыть глаза, но дым еще не рассеялся, и потому он никого не увидел. Из врожденной вежливости он тоже произнес:
— Привет.
— Вы расстроены, — продолжал голос. — Вы только что
— Клянусь вам, причина тому — вполне химическая и не имеет ничего общего с моими эмоциями.
— Но ведь эмоции так тесно переплетены с химией, а она, в свою очередь, с биологией… — настаивал голос.
— Полагаю, вы правы, но… — Глаза Артура снова начали функционировать, и он смог различить некий крупный сгусток материи возле бунзеновской горелки. Тогда он сказал: — Простите, я не услышал, как вы вошли.
— Ах, мне казалось, что вы знаете. Ведь именно вашими усилиями объясняется мое присутствие в этом помещении.
И тут в дверь громко постучали, а затем раздался резкий голос Марты:
— Артур, ты опять хочешь весь дом провонять! Что бы ты там ни делал — немедленно прекрати!
— Прости, дорогая, но эксперимент только что завершился.
— И очень успешно завершился, — тихо добавил вежливый голос.
— Что ты там бормочешь? — живо заинтересовалась Марта.
— Я сказал, что эксперимент удался.
— Мне плевать, удался он или нет! Немедленно прекрати!
— Марта, может, тебе стоило бы заглянуть сюда и убедиться…
— Заглянуть? Ты хочешь затащить меня в эту вонючую дыру?
— Нет, у меня и в мыслях не было ничего подобного…
— Проветри помещение и отправляйся спать!
— И кто же это был? — спросил вежливый голос, после того как шаги Марты затихли наверху.
— Это моя жена. Она не разделяет моих увлечений.
— А я, наоборот, разделяю, — сказал голос. — Я впервые осознаю, что такое свобода.
— В самом деле? Что ж, я очень рад.
Комната окончательно проветрилась, и глаза Артура начали функционировать нормально. Даже слишком нормально. Видение материализовалось совсем близко. Ничего подобного ему в жизни видеть не приходилось.
Всю одежду лохматого существа составлял махонький передничек. Само же оно было сооружено из частей, весьма различных по масштабу. Руки, ноги, торс и голова были собраны на фабрике игрушек в самом конце рабочего дня, когда сборщики уже не могут оторвать взгляд от часов — скоро ли можно идти домой? Наверняка те же мысли владели и инспектором по качеству, поэтому он не обратил внимания на конечный результат труда вверенной ему фабрики.
Но мистер Диттман был крайне деликатным человеком и, собравшись с духом, сделал вид, что ничего не произошло.
Но существо оказалось наблюдательным. Оно произнесло:
— Я вам не нравлюсь.
— Я… Совсем наоборот! Я просто не ожидал… А вы кто будете? Джинн?
— Вы хотите спросить, могу ли я выполнить ваше желание?
— Обычно такие, как вы, способны на три желания.
— Простите, пожалуйста, но на самом деле мы ничего такого не умеем. Вся беда идет от сказочников. Они же всего-навсего люди и им хочется чего-то сладенького. Вот они и раскрашивают действительность в дикие цвета. — Голос монстра задрожал, и он добавил: — Если быть до конца откровенными, мы вообще ни на что не годны.