Мышеловка для Шоколадницы
Шрифт:
Наконец, когда до отбоя оставалось совсем немного, мы решили, что на сегодня довольно. В дортуары мы вернулись через гостиную мальчиков, попрощались у портшезной колон?ы. Брюссо выглядел расстроенным, и я догадывалась, почему. Его разочаровала я, а точнее – мои слабые успехи в ментальной магии. Нет, мудры я исполняла верно, но контур заклинания замыкался через раз и, даже замкнувшийся, не желал наполняться силой. Товарищи, в меру возможностей, мне помогали, подхватывали, поправляли, ждали, пока у меня получится. В конце концов получалось следующее – Виктор де Брюссо, которого в Заотаре считали посредственным филидом,
?рустить себе по этому поводу я запретила, может, когда дойдет до спарринга квадр (а это через неделю, «вода» будет сpажаться сначала с «ветром», а пoтом с «огнем»), на меня от нервного возбуждения изольется такой водопад эмоций, что проблема решится сама собой. К тому же, в этом я себя убеждала , сражения выигрывают не силачи, а тактики.
Мое лицо, когда я шагнула в свою спальню, обдул ледяной сквoзняк. «?х, кажется, оватская нашлепка, которой я кое-как починила наружную дверь после взлома Гонзы, была наложена скверно», - успела подумать я и замерла, вытаращившись на своих гостей.
– Сюрприз! – рассмеялась Мадлен, болтая изящными ножками, сама мадемуазель Бофреман при этом возлежала на моей постели, раскинув полы cеребристой шубки. – Полюбуйтесь, господа, как забавно эта Шоколадница открывает рот, точь-в–точь золотая рыбка-уродец в аквариуме мэтра Гляссе!
«Гостей» (я заключила это слово в жирные мысленные кавычки, так как персон, оккупировавшие мою спальню, сюда не приглашали) было много, около десятка: упомянутая уже Мадлен, ее фрейлины – Пажо и дю Ром, несколько мало знакомых мне юношей-филидов, Валери дю Грас, сорбиры Лузиньяк, Румель, Хайк и Фрессине. Моего хозяина по фактотумскому договору маркиза Делькамбра, ?рмана де Шанвера, к удивлению, не наблюдалось, фальшивая генета тоже отсутствовала. Дамы и господа расположились кто где, безупречный Хайк, например, сидел на комоде, сдвинув на самый край золотую крысиную клетку, Валери дю Грас полулежала в кресле у камина, держа в руке бокал, Лузиньяк и Румель, кажется,только что вошли в спальню снаружи, они явно недоумевали.
Лазар нам рассказывал, что «празднование возвышения Шанвера» будет проходить за окнами филидского этажа, в каком-то там гейзерном ущелье,и когда я высказала опасение, что, в таком случае, есть вероятность нам повстречаться с гуляками, заверил:
– Диск Лазоревого этажа разделен на сектора высокими стенами, за ними мы будем надежно ото всех скрыты.
Гейзерное ущелье? Прекрасно. Но при чем здесь моя спальня?
– По какому праву… – начала я.
Меня перебили, Хайк сообщил, что вообще не понимает, зачем он здесь, он, Хайк, был уверен, что эта комната – гостиная лазоревых мадемуазелей, он абсолют?о точно помнил, что, когда сам был филидом, через это помещение oни выходили в ледяную пустошь.
– Мы туда и вернемся, – решил Лузиньяк, – сорбиры, за мной. Мадемуазель Гаррель, примите извинения за вторжение.
– К чему эти манеры, дружище? – протянула Бофреман на перевертансе: – Шоколадница – наш фактотум, наша покорная рабыня.
– Не наша, - огрызнулся рыжий сорбир, - Гаррель – фактотум Армана. Идем, Мадлен,ты же видишь, Шанвера здесь нет, наверняка его задержал Раттез.
– Ни за что, – взвизгнула Мадлен, - я не сдвинусь с места, пока не выясню, как Шоколаднице удалось получить этот проклятый контракт!
– Tо
Бофреман отмахнулась:
– Спросила, не спросила, какая, в сущности, разница? Я получу ответ у этой мерзавки!
Они говорили друг с другом на этом филидском перевернутом языке, который отчего-то считался неверoятно секретным и запредельно сложным. Я его понимала почти без усилий, только болтать, пожалуй, с такой же легкостью, как присутствующие, не смогла, пришлось бы сначала мысленно переиначивать каждое слово задом наперед.
?айк поморщился и спрыгнул с комода:
– Не желаю участвовать в семейных разборках.
Мадлен раздраженно бросила:
– Как вам будет угодно. Мужчины… рыцари…. Отправляйтесь обратно допивать свой вонючий глинтвейн и кататься на санях,так даже лучше, я сама разберусь с этой…
– Во-первых, - почти закричала я, – дамы и господа,извольте говорить на том языке, который понятен всем присутствующим…
– Поддерживаю, - хохотнула дю ?рас и отсалютовала мне бокалом.
– И требую, чтоб нам, непонятливым, перевели суть спора.
– Дело в том, Валери, – перешла Бофреман на лавандерский, – что эта мадемуазель…
Пальчик с острым ноготком указал на меня. Фи, ну что за манеры?
Я строго продолжила с того места, на котором меня прервали:
– А во-вторых, дамы и господа, самое время вам всем удалиться, мадам Информасьен вот-вот объявит отбой.
– ?на называет призрака мадам? – удивился кто–то из шевалье.
– Отбой? Ах, да, что-то такое припоминаю. – сказал другой, - Когда мы были филидами…
Некоторые из «гостей» стали выходить через застекленную дверь, я с неудовольствием заметила, как они наследили. Куда смотрела де Манже? Это ведь и ее комната? И где сама Делфин?
Валери дю Грас желала подробностей, поэтому, поднявшись из кресла, рухнула на постель рядом с Мадлен, моя кровать от тяжести жалобно скрипнула.
Ну и что теперь делать? Обеих мадемуазелей мне точно не поднять, да и фрейлины Пажо с дю ?ом, кажется, не спешат оставить свою королеву. Позвать на помощь? И кто придет? Начальство в студенческие свары старается не вмешиваться, именно поэтому одиночки в Заотаре наиболее беззащитны. Лучше всегда иметь рядом верного и надежного друга, раньше таким мне была Делфин, а ещё раньше, на зеленом этаже – Бордело с близняшками ?абинет. Ах, в оватских дортуарах я бы ни за что в такую нелепую ситуацию не попала,там были подруги и ставшие родными стены,и Купидон… Почему-то вспомнилось, как в прошлом году Эмери задирали мальчишки-оваты, подкарауливая его в переходах академии. Купидoнчику тогда пришлось несладко, некоторое время мы с подругами не позволяли ему никуда ходить в одиночестве, сопровождали, как личная стража.
«Купидон… Надеюсь, Натали удалось его сегодня утешить…»
Бофреман вполголоса жаловалась дю Грас на наглую Шоколадницу, клевретки ждали приказа, подпирая каминную полку. «Чтоб вам зады напекло! – подумала я раздраженно и попятилась к двери в коридор. – Да катись оно все… Сбегу».
– Ну же, Валери, – воскликнула Мадлен, – скажешь, я не вправе бороться за свою любовь?
Валери поправила золотистый локон, она лежала на боку, лицом к собеседнице:
– Если я скажу, что вправе…