Мышка для сердцееда
Шрифт:
– И че ж тебя сюда принесло, Рус?
Проходит вглубь и щелкает кнопкой чайника. Достает банку кофе и насыпает в пол-литровую кружку четыре ложки.
– Блин, вот скажи мне, – сдерживаюсь, чтобы не скривиться от этой картины, – как можно пить это?
– Ой, завались, – бурчит Вит и наливает кипяток.
Садится напротив на такой же скрипучий стул и снова упирается в меня взглядом.
Ну да, не каждый стул выдержит лбов под два метра ростом и весом больше восьмидесяти пяти килограммов.
–
– Мне надо где-то пожить, пока я чего-нибудь не придумаю.
На лице друга не прибавляется понимания.
– Короче, батя встретил даму сердца и теперь хочет с ней съехаться.
– И?
– И знаешь, кем оказалась упомянутая дама?
– Подожди-ка! – вскакивает друг.– Я сейчас метнусь за гадальными картами.
– Придурок, – бурчу я, а Вит падает обратно на стул.– Ты его такими темпами скоро добьешь…
– Ближе к телу, – перебивает он и делает глоток горячей жижи.
– В общем, эта дамочка – мама мыши, – выплевываю я и наблюдаю, как на лице друга отражается непонимание.
Несколько секунд Вит глупо хлопает глазами, а потом квартира содрогается от его громкого гогота. Друг ржет так, что у меня в ушах снова начинает шуметь. На его глазах выступают слезы, и он хватается за живот.
– Завязывай, – пытаюсь хоть как-то вернуть ему покинувший его мозг.– Ты представляешь, что это значит?
Во мне крепнет желание зарядить этому недоумку по голове, когда смех перерастает в беспомощное хрюканье.
Постепенно друг успокаивается и отдувается от долгого смеха, а я пытаюсь убить его взглядом.
– Ну и че? – заикаясь спрашивает Вит.– Ну повстречаются они да и разойдутся.
– Они решили съехаться. И воссоединиться в нашем особняке. Короче, мне надо убежище на какое-то время.
Вит удивленно поднимает брови и окидывает меня взглядом.
– Че? И ты вот так просто сдашься и свалишь в закат?
Мы с мамой заходим домой, и я уже собираюсь уйти в комнату.
– Ну и что ты молчишь?
Оборачиваюсь на мамин вопрос.
– А что я должна говорить?
Этот день выматывает настолько, что язык еле ворочается. Знакомство с маминым спутником окончательно лишает сил, и я просто хочу закрыться в комнате и провалиться в сон. Может, завтра что-то изменится, и безысходность не будет так давить на плечи.
– Как тебе Владимир? – мама вглядывается в мое лицо.
– Хороший, мне понравился, – меня осеняет мысль, и я не раздумывая выпаливаю:– Мам, а может, я не буду переезжать с тобой?
Мама удивленно распахивает глаза.
– А, – запинается она, – куда ты собираешься деться?
– Ну-у-у-у, – неопределенно тяну, – я ведь уже совершеннолетняя и могу позаботиться о себе.
Захожу издалека, давая маме самой дойти до того, к чему я клоню. Мама хмурится и скрещивает руки на груди. Во взгляд проникает серьезность, и от этого
У меня золотая мама, и я безумно люблю ее, но в моменты, когда она смотрит на меня таким взглядом, хочется спрятаться под одеяло, потому что я прекрасно понимаю: сейчас ее не убедить.
– Это исключено, – обрубает, а внутри меня все замирает.– Ты же понимаешь, что это не наша квартира.
– Понимаю.
Плечи ссутуливаются, и я опираюсь о стену. Мы так и не проходим дальше коридора.
– Кариш, я обдумываю вариант приобретения все же своего жилья. Но для этого нужны деньги, и сейчас, съехавшись с Владимиром, я могу средства, которые шли на аренду жилья, откладывать. И даже если у нас с Владимиром все сложится хорошо, квартира будет у тебя.
– А почему ты думаешь, что с ним может что-то не получиться? – осторожно уточняю я, делая шаг к маме.
Она только пожимает плечом. Из комнаты гордо выруливает Тимоха и одаривает наши ноги вниманием. Я подхватываю пушистый комок и зарываюсь носом в мягкую шерстку. Улавливаю вибрацию от урчания и самой хочется замурлыкать.
– А его куда?
Мама усмехается и треплет Тимоху за ухо. А этот пушистик только и ждет такого количества внимания. Довольно щурит зеленые глаза, и мурчание усиливается.
– С нами конечно же. Куда мы его денем?
Да, этот кот был притащен мной десять лет назад грязным и трясущимся комком. Я шла со школы и услышала жалобный писк в мусорном баке. От мамы мне тогда знатно влетело за испорченную школьную форму, но кота она сразу полюбила всем сердцем, и с тех пор мы без него никуда.
– А Владимир не против? – на всякий случай уточняю я.
Прекрасно понимаю, что не для всех такое соседство будет желанным.
– Да нет. Не против. Сказал, что не очень дружен с живностью, но готов попробовать.
Прокручиваю в голове другие варианты, чтобы избежать соседства с Русланом. Но каждый новый план отметаю, как негодный. К родственникам не вариант: я не готова бросить учебу. К отцу даже и не думаю соваться, уж лучше с этим индюком под одной крышей, чем с папочкой, которому плевать.
Обреченно выдыхаю и встречаюсь взглядом с мамой.
– Хорошо, мам. Я попробую ужиться с твоим Владимиром.
Мама одаривает меня широкой улыбкой, и с моих плеч падает груз. Она сжимает нас с Тимохой в объятиях, что не очень радует кота, потому что он зажат, словно котлета, между нами, и он начинает активно вырываться из нашего захвата.
– Спасибо, ребенок. Я люблю тебя, – мама чмокает меня в щеку и отходит.
– И я тебя, – заставляю выдавить из себя улыбку.
В глубине теплится надежда, что мы с Русом не поубиваем друг друга, находясь вместе практически круглые сутки.