Мышка для Сердцееда
Шрифт:
Я застыла. Это был Глеб Викторович. Даже не оборачивалась, я его узнала по тону, и сердце ухнуло в пятки. Стыдно. Очень стыдно. Ведь говорили обо мне.
– Глеб Викторович, ну а что тут такого? – вступился за нас Николай Георгиевич с широкой улыбкой. – Может, у нас служебный роман наметился. Вадик-то – парень видный, что скажешь, Тома?
– Мы ещё повыбираем, Николай Георгиевич! За первого встречного замуж не отдадим, – засмеялась напарница, похлопывая меня по плечу.
Я же в этот момент чувствовала, как всё внутри сжималось от неловкости.
– Прекратили
Пришлось повернуться, хотя всё моё тело сопротивлялось этому. Я знала, что лучше бы продолжала разглядывать пол.
– Есть, – тихо выдавила я, глядя куда-то мимо его плеча. – Я на обед пришла, извините.
– Перерыв, я так понимаю, у вас окончен. Будьте любезны вернуться к своим обязанностям, – его голос был стальным.
А когда я всё-таки осмелилась посмотреть ему в глаза, то пожалела об этом на месте. Глеб Викторович был зол, и я не понимала, почему. Он смотрел на меня так, будто я сделала что-то ужасное. Да что же я такого сказала? Это же даже не я шутила! Его взгляд прожигал, и мне казалось, что если бы я осталась рядом ещё хоть на минуту, то сгорела бы от жара, исходящего от его ярости.
Я быстро кивнула и, не мешкая, выбежала из кухни, чувствуя, как адреналин растекался по телу. Проходя мимо него, мне показалось, что его гнев буквально испепелял меня, как солнечный луч через лупу. Ну почему всё так? Я же просто стояла…
– Глеб Викторович, ну зачем вы так? Это мы виноваты, неудачно пошутили, – вступился за меня Николай Георгиевич, его голос звучал миролюбиво.
– Работать надо, а не шутки шутить, – нервно произнёс Глеб Викторович.
Я первый раз слышала, чтобы он говорил таким тоном. Всегда строгий, но сейчас его голос резал, как нож.
Услышала шаги за спиной, они быстро приближались, и я сразу догадалась, кто это. Но оборачиваться не хотелось. Внутри всё напряглось, как пружина. Дошла до двери подсобки, где стояла моя тележка, и схватилась за неё, надеясь, что, может быть, обойдётся. Но нет, шаги остановились рядом, и я почувствовала это знакомое, почти физическое ощущение жара, будто кто-то поставил меня под раскалённый прожектор.
– Может, Аня, вам вместо работы личную жизнь устроить? – прозвучал ледяной голос Глеба Викторовича, от которого по коже пробежал холодок. Он стоял слишком близко, так что ощущение его присутствия было почти осязаемым. – В вашем возрасте это куда важнее.
Каждое слово он произносил, словно сквозь зубы, как будто удерживал гнев в себе. Я сжала ручку тележки до белизны пальцев, пытаясь не выдать дрожь.
– Мне работа нужна, – выдавила я тихо, опустив глаза.
Старалась не смотреть на него, только бы не уволил. Ужасно обидно будет потерять работу ни за что.
– В таком случае, помните, что я не приемлю никаких личных отношений на работе, – властно произнёс босс.
Казалось, что он меня уже обвиняет в том, чего даже не было. Личных отношений? У меня?
– Я не… – начала было оправдываться, но он резко развернулся и пошёл дальше по коридору, даже недослушав.
Я осталась
– Ну ты чего, испугалась? – подошла ко мне Тома, тихо посмеиваясь.
Она взглянула на меня и сразу поняла, что дело совсем не в шутках. Слёзы уже катились по щекам, и я никак не могла их остановить. Да, испугалась. Да я чуть не умерла от страха прямо там, в этом коридоре.
– Ты не обижайся на него, – мягко начала Тома вздохнув. – У Глеба Викторовича что-то случилось, наверное. Босс никогда таким не был. Да, он запрещает отношения на работе, но это только здесь, в стенах ресторана. Никто не может тебе запретить личную жизнь за её пределами.
– Но у меня никаких отношений нет! – всхлипывая, пыталась я объяснить, чуть ли не захлёбываясь в собственных слезах. – Я вообще молчала, ни слова не говорила.
– Всё, всё, успокойся, – Тома обняла меня за плечи, как будто пыталась утешить ребёнка. – Поговорю с Николаем Георгиевичем, чтобы больше на эту тему не шутили. Не плачь. Давай работать и не злить начальство. А то действительно, уже неделю хмурый ходит.
И я столько же тут работаю. Случайность? Не знаю. До этого я сталкивалась с Глебом Викторовичем всего один раз, после того как узнала, что он владеет рестораном. Но его отношение изменилось на следующий день, когда я решилась зайти к нему в кабинет. Было около десяти вечера, и я была уверена, что он ушёл. Постучавшись, думала уже войти, как вдруг из-за двери раздалось строгим голосом:
– Входите!
Отступать некуда. Некрасиво будет убегать. Так что просунула голову в дверь, чтобы сказать, что могу зайти позже. Но Глеб Викторович махнул рукой, призывая войти. Пришлось вкатывать тележку с уборочными принадлежностями, хоть я и чувствовала себя не в своей тарелке.
– Проходите, Аня, я уже закончил, – произнёс он, будто ожидая, что я чего-то боюсь.
Он собирался к выходу, но внезапно обернулся:
– Телефон выдали?
– Да, Дарья Константиновна выдала, – кивнула я, вспомнив ту маленькую комедию с получением служебного телефона. – Даже объяснила, как пользоваться. У меня просто такого не было.
Администратор вручила мне новенький телефон, навороченный, что я минуту стояла и рассматривала его, как диковинку. Она снисходительно посмотрела на меня и спросила, справлюсь ли сама. Ну я и покачала головой, признавая, что, скорее всего, нет.
Дарья Константиновна закатила глаза и отвела меня к бармену Серёге. Он уже был мне знаком, улыбнулся тепло и быстро показал, что к чему. А потом, не теряя времени, вбил в телефон свой номер и мой себе записал, сказав, что это на всякий случай.
– Хорошо, – протянул Глеб Викторович, почему-то не уходя.
Он стоял и рассматривал меня с каким-то странным выражением. Я чувствовала, как под его взглядом моё лицо начинает медленно краснеть. Что ему ещё сказать не понимала. Он стоял ещё минуту, потом, молча развернувшись, ушёл, даже не попрощавшись. Может, задумался о чём-то важном?