Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.
Шрифт:
Отправила тару на подвижную платформу и стала ждать. Когда приёмная ниша закрылась, распахнулась другая, и монотонный голос велел:
– Поднесите идентификатор к внутреннему сканеру.
Я просунула руку в отсвечивающую белым нишу. Серебристый цилиндр засветился красным, а электронный голос громче обычного произнёс:
– Вы утратили рейтинг гражданского доверия. Статус «обнулённая». Ваш кредит лояльности заблокирован. Доступ к системе жизнеобеспечения заблокирован.
– Заблокирован, – прошептала я, убирая руку из ниши. – Выходит, это правда. Родителей больше нет.
Внутри меня всё сжалось.
«Это надо принять… Принять… Но как?»
Я отошла от пайкомата и, спотыкаясь, побрела домой. Надо набрать воды, если ту ещё не отключили.
На моё счастье, вода в кране была. Я успела наполнить двенадцати литровый бак, чайник и пару пластиковых бутылок, прежде чем услышала резкий, давящий на голову звуковой сигнал.
— Ай! – вырвалось у меня.
Кран зарычал и пересох. Свет вспыхнул, напоследок озарив собой дом, и погас. Видеостена моргнула, щёлкнула и выключилась.
Тишина…
Такой оглушительной тишины я не помню с итоговых тестов в университете. Мы сидели в индивидуальных шумопоглощающих кабинках, словно в вакууме. Вот и теперь – никаких сторонних звуков. Так тихо, что слышу стук сердца.
Вспыхнуло лицо, и тепло начало стремительно расползаться по телу. Схватила стакан, плеснула туда воды, залпом проглотила. В ушах зашумело. Сдавило виски. Но жар, словно я подбросила в костёр сухих поленьев, разгорелся с новой силой.
Я посмотрела на ёмкости с водой:
– Вот и всё. Максимум на две недели, а потом…
В голове отчётливо зазвучал голос папы:
– «Это источник воды, а значит, жизни. И воды у нас с избытком. Запомни, случись что непредвиденное, второй этаж можно отключить от отопления и электричества…»
– Папочка! Ты как будто знал! – прошептала я и бросилась в подвал.
Из-за всего свалившегося на меня за последние дни, позабыла, что ещё есть шанс выжить.
Сняв короб с водяного насоса, нажала кнопку. Двигатель вздрогнул и тихо заработал. Я приоткрыла кран и услышала шум поднимающейся по трубе воды.
– Вода есть! – обрадовавшись, осмотрелась. В углу стояли ящики с брикетами для генератора и котла.
– Надо было расход топлива спросить. И почему не подумала об этом?
Решив, что нужно будет покопаться в дедовых записях, вдруг отыщется что-то полезное о системе жизнеобеспечения дома, я нажала кнопку и отключила второй этаж от электричества. Послышалось едва уловимое жужжание, и дневной свет в котельной стал меркнуть. Я огляделась. Чёрный рулон, прикреплённый над окошком, разворачивался, наползая на стекло светоотражающей шторой.
– Так вот это для чего! – в который раз удивилась находчивости и смекалки деда.
Взяв с полки фонарик, я пошла наверх. Дом погрузился в кромешную темноту, настолько плотную, что не
Споткнувшись о табуретку, буквально влетела в простенок между окнами.
– Да что же такое! А ну, соберись! – отругала себя и принялась рассматривать маленькую плоскую коробочку на откосе окна.
– Интересно, ты для какой надобности тут и почему я не видела тебя раньше?
Ощупывая странное устройство, я наткнулась пальцем на крошечную, едва ощутимую кнопку. Решила – раз инструкцию к дому-ковчегу мне не выдали, буду испытывать на практике всё, что найду. Хуже уже не будет.
Я нажала кнопку. Послышалось едва уловимое шуршание, и штора на узком окошке поднялась, осветив общую комнату тусклым светом.
– Понятно! – кивнув, ещё раз нажала кнопку.
Окно закрылось. Открыв его снова, взяла фонарь и отправилась исследовать откосы на окнах библиотеки. Там тоже нашлась такая коробочка, аккурат за дедовым креслом, и на кухне, и в бабушкиной комнате.
Отчего-то вспомнился разговор с родителями сразу после переезда:
«– Мама, скажи, почему вы решили перебраться за реку?
– А сама, как думаешь? – она улыбнулась и подвинула мне чашку с ароматным чаем. – Хочу больше времени проводить с семьёй. Работа в госпитале занимает много времени. Долгая дорога, длительная санобработка отнимают его ещё больше. К тому же последние две недели через мост пускают транспорт только в реверсном режиме. А если кто из врачей замешкается? Или дольше пробудет на обработке? Опоздаем к переправе и всё, целый час ждать. А в городке до госпиталя рукой подать. Да и папе уже давно предлагали работу в закрытом сменном цикле. Рейтинг выше, кредитов больше. Опять же доппитание.
Я посмотрела на папу:
– Я понимаю.
– А ещё… – папа замялся, покосился на маму, но потом продолжил. – Этот дом твой прапрадед строил. А прадед, дедушка и я усовершенствовали с одной целью – выжить в любом случае. Это наш ковчег!»
Вспомнив, я вздрогнула. Точно такую же фразу любил повторять дед.
– «Запомни, Рита! Этот дом – наш ковчег. В самые лихие времена он спасёт и от голода, и от холода», – повторила его слова.
И вдруг в памяти всплыло то, что прочла в дневнике. Бункер! Дед писал, что семья там может года два прожить. Значит, один – куда дольше. Где же вход?
Я схватила фонарик и пошла вниз. В который раз метр за метром обшарила подвал. На ощупь прошлась, простучала все стены, заглянула под все коврики и дорожки.
Ни-че-го!
– Нужно поискать в дневниках.
Месяц ушёл на то, чтобы разобрать дедов шкаф, перевернуть каждую страничку тетрадок, прочитать всё, где мог быть хотя бы намёк на тайное убежище или подземное сооружение.
Ни-че-го…
Никакого упоминания о бункере я не нашла. Может, плохо искала? Надо будет ещё раз внимательно посмотреть.