Мысль виновного
Шрифт:
…Я стоял возле детской кроватки, глядя на бестолково шевелящийся розовый комок, который был моим братом. Человек. Такой же, как и я, такой же, как и все остальные. Живой человечек. Ведь не было его еще вчера в моей жизни. Самый родной для меня. Даже роднее мамы и папы.
Я смотрел на него как завороженный. Неужели это крохотное существо когда-нибудь вырастет? Неужели превратится в такого же мальчишку, каким был сейчас я сам? Он будет дразниться, я натру ему уши, а он побежит ябедничать маме… Даже не верится… И он мне станет самым дорогим. Я буду заступаться за него и помогать делать
— Возьми братика на руки, — ласково сказала незаметно подошедшая мама.
Мне вручили удивленно смотрящего прямо на меня Сережку, и я обмер. Малыши все время смотрят в глаза человеку — они ничего еще не стесняются и не боятся, еще не научились. Я думал, у новорожденных еще совсем бездумный взгляд, но мой маленький брат смотрел на меня так серьезно, будто уже все знал и понимал.
— Только голову придерживай, — подсказала мне мама.
Я держал его дрожащими от волнения руками, боясь навредить, случайно сделать ему больно, а он все смотрел и смотрел на меня.
Мне вдруг вспомнилась одна теория, в которой говорилось, что прежде чем родиться, дети на небесах сами выбирают себе родителей. Получается, они все видят. А значит, и меня тоже… Получается, Сережка не только к маме и папе пошел, но и ко мне.
От этой внезапной мысли мне вдруг стало так тепло на душе. Будто я держу не маленького братика, а сгусток теплого пушистого света. Я широко улыбнулся, и эта улыбка поселилась в моей душе на все эти годы…
Я всегда особо ценил эти воспоминания. Вся память друг о друге у нас с Сережкой была общей, а тут мое личное, родное, навсегда. И будто только вчера…
Конечно, первым позывом было раздобыть где-нибудь ствол и заставить этих подонков грызть асфальт, а потом перестрелять их всех, как бешеных собак! Пусть сдохнут в муках! Туда им и дорога! А что потом будет со мной — неважно… Мне тогда было все равно…
Но у меня все же еще оставались родители и друзья. В первую очередь именно из-за них я сумел погасить в себе гнев и решить мстить по-другому. Закрыть на все глаза я был не в силах. Я бы просто дальше жить не смог. Ведь нельзя же оставлять такое безнаказанным. Бог меня простит, я знаю… А если даже нет, об этом хотя бы никто не узнает.
Если бы речь шла о чьей-то жизни, я бы пошел в церковь, но дело было в смерти, и я обратился к другой стороне. Зло надо выжигать злом. Добру и состраданию тут места нет… Только тьме.
Когда-то — не так уж и давно — я вел очень бурную жизнь. Тусовался, гулял, пил, дебоширил. Я мог заснуть в одном месте и проснуться в другом. И это было для меня нормальным. Я уж молчу о том, с кем я мог заснуть и как гадал утром, что это за девка посапывает рядом. Где меня только не носило. Кого только не было у меня в приятелях — панки, гопы, хиппи, металлюги, байкеры, футбольные фанаты, эмо, готы, кибер-готы и прочие неформалы, помешанная на какой-нибудь безумной идее. Конечно, никто из них никогда не был для меня настоящим другом, но все-таки некоторые связи сохранились, многие еще меня помнили. Да и сам я не торопился выкидывать старую записную книжку. Главное, чтобы телефон нужного мне человека не изменился или сам он не переехал на другую квартиру.
Не изменился и не переехал… Ден был сатанистом. Не обычным подростком, решившим уйти в одну из веток музыкальной крайности, обвешать себя черепами, надеть балахон с пошло-кровавой картинкой
К моему удивлению, Ден узнал меня. И не только узнал, но и пообещал помочь, будто бы сразу почувствовал мою внутреннюю боль.
— Можно проклясть их всех, — сказал он по телефону. — Если в церковь не ходят, долго не протянут.
— Не надо всех, — гулко ответил я. — Мне нужен только один. Тот, который…
Я долго дышал в трубку. Ден тоже молчал, явно что-то обдумывая.
— Вряд ли я смогу узнать, кто это, — наконец ответил он. — Хотя… есть один вариант… Некоторые называют ее Госпожой.
— Тоже сатанистка? — зачем-то спросил я.
— Не совсем, — неуверенно протянул Ден. — То есть да, но не наша… Как бы тебе сказать?.. Она умеет с ним говорить и… просить у него.
— Ведьма? — невесело усмехнулся я.
— Ну, можно и так сказать, но… — Ден опять замолчал. — Не связывался бы ты с ней лучше, а?
И это говорил мне заядлый сатанист?
— Плата слишком высока, — добавил он. — Старуха берет за свои услуги младенцами.
— То есть? — засмеялся я, поразившись нелепости фразы. Я даже не сразу понял, о чем он. А когда понял, стало до того тошно, что меня чуть не вырвало прямо на ковер.
Как же мы так живем? Мы, люди… Почему все думают только о себе? Почему начинаем шевелиться, только когда беда касается лично нас?.. Мы ходим, дышим, веселимся, смеемся, радуемся, а рядом, прямо у нас на глазах торгуют глупыми девчонками, шмаляют наркоту, убивают детей и берут плату младенцами. Я вдруг неожиданно для самого себя понял, что колоссальная часть всего мирового зла направлена именно против детей, против самых слабых и наивных, милых, замечательных человечков, которые не могут себя защитить, которые нуждаются в нашей помощи. Я снова вспомнил Сережку, и мне захотелось взвыть от безысходности. Ведь я всегда знал, что из себя представляет Даня и компания! Знал и молчал. Почему? Считал, что быть стукачом — это подло? Боялся уронить честь?.. Но что такое честь по сравнению с жизнью ребенка, с жизнью младшего брата?.. Ден тоже знает о старухе, и ничего. Все это время знал — и ничего! Почему?! Почему он лично не придушил ее собственными руками?! Да он и сам чертов сатанист… Убил бы их всех! Сволочи! Нелюди! Ублюдки!.. Чтоб вы все сдохли!
Помню, как я учил брата играть в футбол… Он тогда еще совсем маленьким был (только-только в школу пошел), но уже довольно шустрым. Впрочем, против меня у него все равно не было ни единого шанса, ведь я почти не умел поддаваться.
— Ну что ты возишься с мячом, как будто это домашка по русскому! — проворчал я. — Дай-ка сюда… Вот, смотри! Сколько раз можно показывать?.. Правую ногу ведешь по дуге, вот так, огибая мяч, медленно, чтобы соперник расслабился, а потом резко мыском левой в другую сторону и бежишь. Это ведь очень простой финт… На, попробуй еще раз.