Мысли и афоризмы
Шрифт:
[93] Боль — это прикосновение Матери нашей, которая развивает нашу способность к переживанию все более высокого восторга. Три ступени в ее школе: сначала — терпение, затем — невозмутимость души и, наконец, — экстаз.
[94] Всякое отречение свершается ради большей, еще не познанной радости. Одни отрекаются, чтобы испытать радость исполненного долга, другие — ради радости покоя, третьи отрекаются во имя радости Господней, четвертые — во имя радости самоистязания, твое же отречение пусть станет переходом, ведущим к свободе и безмятежному экстазу запредельного.
[95]
[96] Познай на опыте души своей истину Писаний; затем, если тебе угодно, обоснуй и утверди истинность этого опыта логически, а потом можешь даже опровергнуть собственные доказательства; однако, никогда не ставь под сомнение сам свой опыт.
[97] Когда ты веришь опыту души своей и отрицаешь отличный от него опыт другой души, знай, что Бог тебя дурачит. Разве ты не слышишь Его довольный смех за покровами души твоей?
[98] Откровение — это непосредственное видение, непосредственное слышание Истины или вдохновенная память о ней — дришти, шрути, смрити; это высочайшее переживание, которое всегда можно пережить снова. Не потому, что это сказал Бог, но потому, что это видела душа, слово Писаний является для нас высочайшим выражением Истины.
[99] Слово Писания непогрешимо; ошибочными могут быть лишь толкования, которые дают Писанию сердце и ум.
[100] Избегай всякой приземленности, узости и поверхностности в религиозной мысли и религиозном опыте. Будь шире самых широких горизонтов, будь выше самой Канчанджанги, будь глубже самых глубоких океанов.
[101] В видении Бога нет ни близкого, ни далекого, ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. Все эти понятия — всего лишь подручные средства для построения перспективы в Его картине мира.
[102] Солнце движется вокруг Земли — это несомненно для органов чувств, но ложно для ума. Земля движется вокруг Солнца — это очевидно для ума, но ложно для высочайшего видения. Ни Земля, ни Солнце не движутся; происходят лишь изменения в отношениях между сознанием Солнца и сознанием Земли.
[103] Вивекананда, превознося саньясу, сказал, что во всей истории Индии есть только один Джанака. Не совсем так, ибо Джанака есть не отдельная личность, но целая династия самодержавно правящих царей, и победный клич идеала.
[104] Среди сотен тысяч облаченных в оранжевое саньясинов сколь многие совершенны? Эти несколько совершенных и множество приблизившихся к совершенству и подтверждают истинность идеала.
[105] Существовали сотни совершенных саньясинов, ибо саньяса проповедывалась повсеместно и многими практиковалась; сделай мы то же самое с идеалом свободы — и у нас появятся сотни Джанак.
[106] Саньясу отличает особое одеяние и внешние атрибуты; поэтому люди полагают, что могут легко распознать ее; но Джанака, одетый в мирское
[107] Нелегко, пребывая в миру, оставаться свободным и жить при этом жизнью обыкновенного человека; но именно потому, что это нелегко, мы должны постараться и сделать это.
[108] Даже божественный мудрец Нарада, глядя на Джанаку, полагал его распутником, погрязшим в мирском и опьяненным богатством. Пока ты не видишь души, как можешь ты судить, свободен человек или нет?
[109] Все, что выше достигнутого человеком уровня, кажется ему невозможным, и ему, действительно, трудно достичь этого одними лишь собственными усилиями; но все становится вдруг легко и просто, когда за дело берется Бог в человеке.
[110] Увидеть строение Солнца или очертания Марса — несомненно, великое достижение; но когда у тебя будет прибор, который покажет тебе, как на ладони, душу человека, ты рассмеешься над чудесами физической науки, как над детскими погремушками.
[111] Знание — это дитя со всеми его открытиями; ибо едва узнав что-то новое, оно с радостными воплями и криками несется по улицам; Мудрость же долго хранит свои открытия в глубоком и великом безмолвии.
[112] Наука говорит и держится так, словно овладела всем знанием. Мудрость же в вечном движении вперед слышит эхо своих одиноких шагов на пустынном берегу необъятного Океана.
[113] Ненависть есть признак тайного влечения, которое, стараясь спрятаться от самого себя, яростно отрицает собственное существование. Это тоже игра Бога в Его творении.
[114] Эгоизм — единственный грех, подлость — единственный порок, ненависть — единственное преступление. Все остальное можно легко обратить в добро, эти же качества — самые упорные противники божества.
[115] Мир — это бесконечная периодическая десятичная дробь, целая часть которой — Брахман. Кажется, будто период начинается и кончается, но дробная часть бесконечна; у нее никогда не будет конца и никогда на самом деле не было начала.
[116] Начало и конец вещей — это условные термины нашего опыта; для истинного бытия вещей эти термины не обладают реальностью: нет ни конца, ни начала.
[117] «Ибо не было времени, когда бы я не существовал, равно как и ты, и эти владыки народов, и в будущем все мы не прекратим существовать». [6] Не только Брахман, но и живое, и неживое в Брахмане — вечно; их сотворение и уничтожение — это игра в прятки с нашим внешним сознанием.
[118] Любовь к уединению есть признак предрасположенности к знанию; само же знание достигается лишь тогда, когда неизменное ощущение уединенности не покидает нас ни среди толпы, ни на поле боя, ни в рыночной сутолоке.
6
Гита, II.12 (прим. пер.).