Мысли и размышления

Глобусов Митрофан

И страдаю я прежде всего потому, что мне, как человеку, ни шута не удается понять, что происходит в этой стране. Почему в ней столько всякой наглости, глупости, чепухи. Откуда столько идиотов. Для чего они все нужны. Почему руководят всей страной такие люди, у которых на запястье сияют хронометры, собранные в самых модных швейцарских часовых мастерских, но которых нельзя допускать даже до опускания крышки мусорного бака по утрам.

И хамство. Оно, это хамство, по все стране! Никто не знает, куда деваться от него, а потому и я не знаю, куда мне деваться от хамства. Сам я никому нахамить не состоянии, однако так и хочется иной раз выйти из квартиры и с каким-то злорадным упоением кому-нибудь нахамить.

Кулаком ударить по столу мне тоже с такой силой хочется, чтобы услышала вся страна.

Есть, безусловно, люди, которые и без меня способны ударить. И не кулаком по столу, а еще чем-то, что образно описано в некоторых произведениях изящной словесности. (Вы помните: слово за слово, х… по столу.) Другой частью тела, также многократно описанной, можно ударить об забор. Тем более заборов по всей стране понаставили такое количество, какого невозможно представить нигде, кроме этой страны. А можно и головой об стену. И стена выдержит, и голова тоже выдержит, хотя смотря какая голова. Вот говорящая голова по телевизору. Она выдержит. Она же и слова разные говорит. И летают эти слова над всей страной, как фанерные аэропланы сельскохозяйственной авиации. Но редко когда достигают души слушающего. Эту душу достигают водка и колбаса. Они на сегодняшний день — первая и основная пища для души. Водка и колбаса. И бабки, то есть бабло, или башли. А еще лидеры. И эту дура-блондинка, как ее там. И этот… ну обвислый, с рябым лицом… сволочь… всего его знают… сам говорит, что где-то воевал, а где и с кем — не говорит… А как достигнут души не водка и колбаса, а что-нибудь еще, вроде жалости или хотя бы сочувствия к обычному человеку, и что-то в душе повернут, то и страна тогда отзовется. А пока мне трудно, мучительно трудно понять, что за страна меня окружает.

Один мой читатель

Три миллиона читателей и не меньше. Три миллиона человек, медленно и тщательно листающих книжные страницы, проникающих в самые потаенные и сокровенные мысли автора, следящих за неожиданными сюжетными поворотами, поражающихся изяществу словесных оборотов и со счастливым выражением отходящих ко сну в самых захватывающих местах. Способен ли я добиться подобных вершин посредством моего трудоемкого творчества за столом? Способен ли я догнать до трех миллионов громадную аудиторию моих читателей?

Ответ один: я способен. Я — такой человек. Я — упорный. И я до такой армии когда-нибудь обязательно догоню.

А пока у меня — один, но очень верный читатель. Я сам видел его, когда в апреле в своих ботинках на шнурках вышел из дома.

Уже потеплело в Москве, и кое-какие птицы перелетные вернулись в столицу. Набухли почки. Всякая щепка, по замечанию классика, мечтала залезть за другую щепку. Я шел по улице под веселыми лучами солнца и смотрел на женщин и дома. Я шел и думал о том, что где-то наверняка меня ждет мой читатель. Я еще не знал места нашей встречи. Я еще не знал, где он сидит или стоит с моей книгой в руках. Я еще не понимал, до какой страницы он дочитал. Я еще не очень верил, что он вообще до какой-нибудь дочитал. Я еще не совсем точно представлял, моя ли книга у него в руках. Но я уже был убежден, что это именно мой читатель и другого пока у меня нет.

И потому, когда, спустившись в подземный переход, чтобы перейти на другую сторону улицы, я увидел его сидящим у стены, то сразу решил, что это он с таким упоением читает какую-то книгу.

Да, я немедленно понял: он — это он! Он — тот человек, который, похоже, не имеет ни дома, ни жены, ни душистого мыла, ни махрового полотенца, ни пушистой мочалки. Нет у него в кране горячей воды, нет и самого крана, и весь свой мусор он носит с собой, тогда как я выношу его на лестничную клетку. И он не такой уж и модный, как я, хотя и я не такой уж и модный.

Возможно, он растерял все это на далеких берегах пресноводного Байкала, а возможно, в душных степях континентальной Украины. Возможно, он проиграл свою трехкомнатную квартиру однорукому бандиту или в период финансово-экономического кризиса отдал за долги все, что ему принадлежало. А могло быть и так, что какая-то неведомая сила подхватила его, обо

что-то с силой ударила и перенесла в подземный переход, и он уже не помнит, откуда он и где его настоящая Родина. И не ведома ему та моя одухотворенная привычка, с которой я по призывному зову супруги отрываюсь от творчества и иду в кухню, наполненную запахом жирной наваги и жареного лука. Он растерял все это на мрачных ухабах неведомой мне жизни. Он по-настоящему бездомный человек без определенного места жительства. Но он — свободен в его БМЖ. Он очень свободен. И в связи с терпким чувством такого вот полного освобождения приобрел одну привычку: что-нибудь почитать у стены подземного перехода. И пусть это пока еще не мое почти законченное сочинение. Пусть так. Но все равно в его руках наверняка чье-то талантливое сочинение из слов, отпечатанных в типографии, на громадной машине и на бумаге…

В плену весенних обострений

Весна уж к концу, а весенние обозрения только набирают силу. Сдается, что они не закончатся никогда и окончательно станут круглогодичными. И какое бы время года ни было на дворе, а всегда найдется место приличному или даже острому обострению.

Оставим в стороне природу и ее нерукотворные катаклизмы. Обострения в виде вулканов и землетрясений угрожали человечеству на протяжении сотен веков; они же будут угрожать всегда, несмотря на стремительное развитие науки и техники. Миллионами тонн кремниевой пыли выстрелит в атмосферу не один исландский вулкан, и будут отменены тысячи авиарейсов, и миллионы несчастных пассажиров посыпят головы вулканическим пеплом в связи невозможностью вылететь в сторону отчего дома. Убытки исчислятся миллиардами евро. Десятки тысяч подоспевших автолюбителей заработают на природном обострении сотни миллионов, развозя застрявших европейцев и пополняя бюджеты своих семей.

Но, слова богу, затих исландский вулкан, и все застрявшие пассажиры разъехались по домам. Маршруты авиаперевозок вошли в свое будничное рабочее расписание, хотя нет-нет, да и откажется какая-нибудь многодетная семья или влюбленная пара от комфортабельного перелета на другой конец света. И отчий дом этой весной стал как-то ближе, интересней, уютней, и говорят, что семейных скандалов в нем стало меньше, а также ударов тефлоновой сковородкой любимом супругу по голове. И все большим успехом пользуется научно-популярная литература по возведению бань и саун, самостоятельной обивке мебели, разведению павлинов и выращиванию винограда в прохладном климате Подмосковья.

Выращивание в головах сограждан всяких глупостей также обострилось этой весной. Многим показалось, что теперь никогда и нигде никто не встретит ни одной машины с мигалкой на крыше, и всякая далекая деревня окажется во власти ее тихого гужевого транспорта. Этого, к сожалению, не случится. Поэтому, если у вас есть пустое синее ведро, то, ни на что не взирая, водружайте его на крышу своего автомобиля и повсюду разъезжайте с этим ведром в знак вашего личного протеста против чиновничьего автомобильного беспредела. И пусть вас остановит придорожный милиционер. Ему можно сказать, что вы по-весеннему остро протестуете, и пусть он не лечит вас насчет того, что с синим ведром на крыше вы ездить не имеете права. Вы имеете, а он не имеет. Несмотря на круглогодичное обострение в наших правоохранительных милицейских кругах.

Обострение еще в каких-то наших кругах также можно отнести на пору весенних гроз и лопнувших почек. Входит сюда и непрерывное подорожание услуг ЖКХ, и появление на всех экранах «великого фильма о великой войне» с участием всех отечественных кинозвезд и голой жопы фашистского летчика, и нашумевшая история с нашим черноморским флотом, ржавеющим на приколе возле Севастополя. Флот там ржавеет, а Украина за это ржавление собирается получать с нас сотни миллионов долларов ежегодно, палец о палец не ударив, чтобы на несколько долларов снизить плату за аренду черноморской воды. И хорошо еще, что в украинском парламенте нашлись люди, кидавшиеся друг в друга яйцами и помидорами, а то бы совсем получилось какое-то слабое и вялое обострение.