Мысли вслух
Шрифт:
– Дом мы сами строили, конечно. Ссуду брали в свое время, в
90-х годах еще, 10 тысяч рублей по тем временам. Можно было и 20 тысяч взять, закон позволял. Но мы сели с мужем рядышком, подумали – долго слишком выплачивать придется. А вот 10 тысяч если взять, то выкарабкаемся как-нибудь. Решились и взяли. И отстроились, естественно.
– Отопление у вас, смотрю, газовое.
– А газ мы провели, когда мне медаль материнскую дали и денежное вознаграждение, к ней полагающееся. Вот на эти деньги и завели в дом газ.
– Татьяна,
– Тяжело, что тут говорить. И физически, и морально. Да физически ладно еще, труд ведь все больше в радость, а вот морально – куда как труднее. Сейчас я стала на это поменьше внимания обращать, а раньше часто обижалась на людей.
– Поворачивался же у кого-то язык…
– Да уж… Вот когда у нас совхоз был, так директор наш бывший как только нас не донимал… Я не обижаюсь на него, сейчас болеет он часто. Но в старые времена он не то что помочь в чем, он в глаза мне смеялся, прилюдно. А ведь мы с ним учились вместе. В один год окончили институт – он зоофак, а я ветеринарный. Помню, приду к нему справки брать, да не брать даже, просто подписывать, а он и укольнет больно – неохота тебе работать, ходишь тут и просишь, отвлекаешь от дел. Эх, да что там… – вздыхает Осинцева. – Сейчас у нас, видите, ничего от совхоза уже и не осталось. У меня папа от того, что развалилось все, переживал сильно, даже до инсульта дело дошло. Он же всю жизнь управляющим в нашем отделении проработал, старался все о совхозе, о себе никогда не думал. А потом резко все разрушили, все растащили, развезли. Он и переживал. Допереживался. Земля у нас вся запущена, заброшена. А рядом вон – Бекмурзино. Там всегда хозяин был, всегда землю обрабатывали, сеяли.
– Чем же Питяково живет?
– Кто чем живет, я и не знаю… Молодежь скот не хочет держать. В поле не выгонишь никого. Курды в наши края недавно приехали, мы и не ведали раньше, что за нация такая. Вот они работают. Но от нас изолированы, хотя мы поняли уже, что люди они агрессивные, с местными парнями стычки бывают. Они и мужа моего к себе приглашали, но не связываются с ними местные. Молодежь чаще ездит на работу в город – кто в Уфу, кто в Бирск. На маршрутных «газелях» работают, говорят. Только стаж не идет – на свой страх и риск работают. Один из сыновей моих – водитель в школе, зарплата шесть тысяч рублей. На руки чуть больше пять тысяч получает.
– Если бы у вас была такая власть, как у президента страны, что бы вы в первую очередь для села сделали и для таких, как вы, многодетных матерей?
– Да что тут особенного делать-то нужно? Необходимо, конечно, создать условия для работы, стимулировать селян, дать возможность вести собственное хозяйство, создать дополнительные рабочие места.
– В советское время были и места рабочие, и зарплата неплохая, которую многие тут же и пропивали.
– Это кто как к жизни относится. Если у человека есть стремление к чему-то светлому, разве будет он пить? Мы не пропивали ни копейки, кормили детей. Если мы не будем о них думать, кто другой позаботится? Раз дали жизнь ребенку, мы все обязаны для него сделать, на ноги поставить. А дети подрастут, Бог даст, и сами тебе опорой станут. Вон трактор наш старенький
– Вы оптимист, судя по всему…
– Не знаю… Но надеюсь, что лучшие времена еще впереди. Люди все равно выходят из положения как-то. От нас самих наша жизнь зависит, на кого-то обижаться или надеяться – какой смысл? На себя надо надеяться. Мы и детей этому научили.
Улыбка Дамиры
Она приучила себя улыбаться окружающему миру в любой, даже самой сложной, ситуации
Дамира // Фото Вячеслава Завьялова
До дома Ниля и Дамиры Шариповых, выросшего несколько лет назад на самом краю деревни Аккузево Илишевского района, добраться оказалось непросто.
И не только из-за раскисших от проливных дождей сельских дорог, нет, к этому всероссийскому катаклизму мы давно привыкли. Дело в том, что аккузевские улицы и проулки заполонили сотни и сотни гусей, гордо, словно бояре, дефилирующих от одной большой лужи к другой и не уступающих своего пути никому – ни пешему, ни седлому.
Попробовали было мы опередить один такой выводок, голов в пятьдесят, намеревающийся перейти наперерез нам дорогу, да куда там! Вылетел прямо перед машиной их предводитель – здоровенный гусак, вытянул угрожающе шею и зашипел в нашу сторону.
Продолжалось это до тех пор, пока вся его честная компания не проследовала по своей гусиной надобности туда, куда им требовалось – на ближнюю лужайку под тенистым забором.
Лишь тогда, записав в свой актив еще одну викторию над чужаками, гусак мощно забил крыльями, гаркнул нам на прощанье: «Га-га-га!» и, довольный собой, направился вслед за сородичами, устроившими при его приближении невероятный гвалт и гомон. Еще бы, они же встречали своего вожака-победителя!
Тронулись и мы, благо проехать осталось всего ничего, пару домов. А уже возле третьего, добротного и нового, как с иголочки, у самых ворот нас встречала улыбающаяся хозяйка – Дамира.
Улыбается, стало быть, видела наш конфуз с гусями?
Наши подозрения оказались напрасны. Дамира действительно искренне рада гостям и прямо от калитки начинает хлопотать: «Может быть, чаю?». Чаю с дороги, конечно, хорошо, но мы ищем глазами хозяина – как иначе без его приглашения в дом войти?
– Муж на вахте, на Севере, но он знает, что вы приедете, нам звонили из сельсовета, предупреждали. Разминулись вы немного, – перехватывает наш взгляд хозяйка. – Но вот… Газ с утра у нас по всей деревне был отключен. Из-за дождей, наверное. Только перед вашим приездом включили.
Не понимая пока связи между сказанным, смотрим выжидательно на Дамиру.
– Пироги я хотела испечь, угостить вас, а духовка-то газовая… Не успела, – смущенно разъясняет она, наконец, ситуацию.