Н-10
Шрифт:
Стряхивая с лезвия гнилую кровь, я двинулся к врагам. И успел еще признаться до того, как захлопнул забрало экза:
— Все же я по вам скучал, хренососы!
Минуты через четыре, когда я порубил на куски семерых, прострелил затылки еще двум ударившимся в бега тварям и проводил взглядом последнего счастливца, успевшего нырнуть в кусты, один из выживших претов робко проблеял, продолжая обнимать мою закованную в сталь ногу:
— А с какого ранга такие дадут? Уже со второго?
— Пшел нахер — буркнул я, стряхивая ушлепка со
Больше тупых вопросов не последовало. Выжившие, поскуливая, плача и таща за собой тяжелораненых двинулись к выходу, надеясь отсидеться у тамбура. А я пошел по центральной аллее, шагая знакомым путем. На меня нападали еще трижды. Дважды — не успевшие осознать непривычный для них уровень опасности зомбаки. Один раз — перепугавшаяся конопатая девчонка, что всадила мне заряд мелковатой дроби в грудь. Я не стал ее убивать. Указал в какой стороне замерли в испуге ее соратники и добросердечно отпустил ущербную пинком в копчик. С такой союзницей и враги не нужны.
Миновав большую часть аллеи, я врубил динамики на полную и заорал на всю сраную лечебницу:
— Эй! Оди вернулся, старперы! Бруха! Доус! И ты — синеламповый! Кевин! К тебе тоже разговор есть! Шагай к бункеру Доуса, если уже отоспался и слышишь меня.
Мой голос, лязгающий и гремящий, благодаря нарочито хрипящим динамикам, разносился далеко в стороны, гулким эхом отражаясь от старых деревьев и бетонных стен. Медленно крутясь, я продолжал шагать и кричать, обращая на себя всеобщее внимание. Пусть и другие сурверы знают — я вернулся. Они со мной знакомы — где я там веселье, проблемы, кровь и разбрызганная мозговая жидкость.
— Чего орешь? — мрачно поинтересовалась у меня механическая сова с человеческим лицом, что уселась на нижнюю толстую ветку.
— Дерьмо твоя карма, Бруха — вздохнул я — Опять жопой в клей…
— Сука! — заорала подпрыгнувшая сова, взмахнув крыльями и… свободно взлетев в воздух.
Рассмеявшись, я чуть подправил направление и двинулся к бункеру Джона Доуса, проламываясь через мелкий кустарник и обходя препятствия посерьезней.
— Не умрешь ты своей смертью, Оди — зло проклекотала сова, опускаясь мне на голову — Сука! Жаль роботы срать не могут — я бы тебе харю железную украсила! С чем пожаловал?
— Надо кое-что забрать.
— Например?
— Например — вот эту сову — подняв руку, я сцапал механическую птицу и стащил с шлема, опустив до уровня забрала — Ты все же тупая… ничему не учишься… решила, что если я пошутил насчет клея — то мне теперь твоя сова не нужна? Дура ты, ведьма.
— Оди! Отпусти! Отпусти!
— Нет, старуха — жестко ответил я — Твоя сова — теперь моя.
— Оди! Это часть моей души!
— Да в жопу. Хватит причитать и начинай паковаться.
— Оди! — тут до Брухи дошел смысл моих слов и, резко сбавив тон, она осторожно переспросила — Паковаться?
— Ага. Пакуй панталоны, бабка. Ты переезжаешь. Если, конечно, еще хочешь увидеть море и вдохнуть запах
— Ты серьезно?
— Я — да.
— Но как? Над моей жопой висит бомба! А сраный поводок…
— Это мои проблемы — отрезал я — Поднимайся! У тебя три минуты.
— Но…
— Решай, старуха!
— Три минуты! Чтоб ты сдох!
Еще раз свернув, я нагнулся над знакомым пеньком и рявкнул:
— Как еще один прекрасный день в раю, сурвер?
— Оди! Все же ты! Живой!
— На свободу хочешь?!
— Да!
— Через пять минут будь наверху, если хочешь свалить отсюда вместе со своей сосалкой резиновой.
— С Дульсинеей!
— Да насрать. Пять минут! С собой вытащи пару стальных ящиков для доставки!
— Ох… — в голосе прибавилось нерешительности.
— Сыкло! — презрительно прошипела сова в моей руке.
Глянув на нее, я секунду подумал и принял решения, швырнув ее в небо.
— Заткнись, Бруха! — взорвался в ярости пенек — Через пять минут! Буду! Сдохну — значит, сдохну! Хотя хрен его знает, как ты решишь проблему с бомбой в поясе!
— Это легко — усмехнулся я и крикнул — Бруха! Веди к своему бункеру! Живо!
— Следуй за мной! — велела упавшая с неба сова — Давай! Пока моя решимость не угасла!
— Стойте! — завопил пень — Сначала меня! Как мужика и труса! Еще минута — и я передумаю!
— Выбирайся! — зло рявкнул я — Только без своих театральных молний!
— Да будто я их вызываю! Беги! Я уже в лифте!
— И не забудь ту пушку. Гибрид Мурроса.
— Запомнил?
— Такого я не забываю. Старик! Вколи себе самое сильное обезболивающее, что есть!
— Зачем?
— Давай! Бруха — ты тоже!
— Ох… ох…
Перейдя на бег, я промчался между деревьями, наткнулся на садовую беседку, сломав один из опорных столбов, пробежал перед потрясенными моим появлением героями в стальных кирасах, я выскочил на знакомую детскую площадку из которой как раз выдвигался окутанный дымом и молниями стальной хрен. На все у меня ушло не больше трех минут. Не то чтобы я прямо спешил, но… старперы и правда на грани того, чтобы отказаться от свободы. Даже к неволе привыкаешь. В старости — особенно. В цилиндре открылась дверка, из нее, кашляя от дыма, выскочила знакомая фигура. Зеленые глаза полны страха и странного веселья.
— Я еще две слезы разжевал! — оповестил меня Доус.
— Как глупо — огорченно вздохнула за его спиной резиновая кукла.
— Как ты меня освободишь? Если разомкнуть цепь в стальном поясе… тросик тоже обрывать нельзя! Система примитивная, но надежная…
— Не понадобится — зло ощерился я, хватая старика поперек пояса и подтаскивая к детской горке. Запихнув его между мною же в свое время окрашенных прутьев, его же тросом я воспользовался, чтобы зафиксировать его намертво в подвешенном состоянии. Верхняя часть туловища — над горкой. Нижняя, со свободно болтающимися ногами — внизу.