Н 4
Шрифт:
Гости – отдельная тема. Эти жрали водку, уничтожали съестные припасы, как войско, вломившееся в осажденный город, и уже добрались до пельменей. А дорвавшийся до кухни и выгнавший поваров Давыдов, с воплем «сейчас я угощу вас настоящим шашлыком!» оставлял тревожный шанс на то, что город еще и сожгут.
Словом, гости выходили на крыльцо дома только с одной целью: сказать задумчивое «мда-а-а…», глядя полутрезвыми глазами на кучу денег. Вернее, с некоторых пор «мда-а-а» доставалось и Нике, бегающей от кучи денег к гостевому дому с садовой тележкой. Девушка уже успела переодеться в спортивный костюм с капюшоном
И вообще, в определенный момент попойки любой дочери, уважающей своего отца, следует непременно отбыть из дома – чтобы со спокойной совестью потом ставить в пример детям их деда, добропорядочного и крайне положительного семьянина. У Ники так и вовсе это была единственная кандидатура на светлый образ, потому что пример отца для ребенка – это по умолчанию конец света. В общем, следовало поторапливаться.
Понятное дело, на помощь счастливой невесте пришли все слуги дома, связанные родовыми клятвами и зароками – эти просто наслаждались моментом, оттаскивая спешно набитые деньгами холщовые мешки в сторону гостевого дома. Потому что богатство, известность и влияние сторицей отзывалось и на ближников главной семьи, возвышая в иерархии равных. В общем, эти – не филонили и работали со всей душой.
Но были и те, кто лениво ковырял плоскими фанернымии лопатами, предназначенными для снега, стоило Нике отбежать с тележкой на новый круг.
– Почему это надо делать сейчас, в дождь?! – Ворчала на снова покапывающий дождик Дейю, используя лопату, чтобы поудобней на нее опереться.
– А кто вчера сказал: посмеемся над деревенской дурочкой и отравим всю прислугу? – Хмурилась Аймара, вбивая свой инструмент в деньги, словно копье – в тело врага.
– А лапали-то меня!
– Три дополнительные пары рук сейчас бы было! Три! Сидели бы сейчас в тепле, у камина, сытые и с кружкой кофе в руках.
– Там уже есть нечего, – мрачно покосилась Дейю на дом.
Потом со вздохом подняла лопату и принялась помогать загружать новую партию купюр в тележку к подскочившей Нике.
– У меня все болит, – пожаловалась китаянка на нестандартные нагрузки. – Мои руки полны мозолей! Я чувствую занозы в ладони от этого грубого дерева! Добрая госпожа, смилуйся!
– Будете выпендриваться – все скажу Максиму, – руками помогала грузить ценный груз Ника.
– И что он нам сделает? – Воткнув лопату в землю, выпрямилась Аймара, собираясь саботировать это издевательство.
– Заставит грабить банк на потеху его черной душе. – Сопроводил ответ мрачный взгляд.
И Аймара, дрогнув, вновь молча взялась за погрузку.
Потому что ну его к демонам, в самом деле. Тут хотя бы только десять миллиардов.
– Ах! – Изобразив беспамятство и переутомление, Дейю картинно упала на место почище.
– Китаянка померла, – хмуро констатировала Аймара, замерев на секунду.
– Предлагаю закопать. – Не отвлекаясь, трамбовала Ника купюры руками.
– А не, шевелится еще.
– Добить и закопать.
– Да что вы за люди-то
– Точно, одеяло! – Словно осенило Нику.
– Вот, добрая госпожа, я всегда верила…
– Надо слугам сказать, чтобы наволочки несли – мешки кончаются. – Выпалив и схватив тележку за ручки, побежала Ника на новый круг.
– Еще неделю назад я была уважаемым человеком, – глядя ей в спину, с горечью произнесла Го. – А сейчас? Чем я занимаюсь сейчас? – Грустно обвела она взглядом огромную кучу денег, которая, казалось, не уменьшилась. – Как простая крестьянка, машу лопатой.
– Неплохо живут ваши крестьяне.
– У нас на праздники часто приносят целые горы ритуальных денег, – пожала плечами Дейю. – На похороны там, в дар духам.
– Это – настоящие. – отметила важный момент Аймара.
– Да ну? – Недоверчиво посмотрела Го на купюры.
В магазине все платилось карточкой, а зарубежные деньги принудительно выменивались на границе Китая. Да и какой был ей интерес до валюты северного соседа?
– Угу.
А вот Аймара цену этим бумажкам знала. Оттого пребывала в странном состоянии чувств, которое еще не совсем было принято разумом.
– А какой курс? – Го подняла бумажку с земли и с интересом присмотрелась к гравюрному изображению моста через реку.
– Один к шести. – Произнесла Инка, и механически перевела в куда более понятный и родной эквивалент.
Выходило сорок тонн золота. Против двух тонн, выделенных от щедрот ее семьей на поиски похищенной старшей дочери.
– А надо делить или умножать?
– Надо копать! – прорычала взбешенная и уязвленная Аймара.
Глава 20
Шум стихийного рынка то взлетал ввысь высокой нотой, то разлетался на сотни голосов, покупающих и продающих, интересующихся товаром и сетующих на мелкий и занудный дождь. Слух то и дело ловил отрывок какой-нибудь истории, и ноги замедляли шаг, пытаясь задержаться и дослушать часть чужой судьбы – но тогда ушедший вперед Федор возвращался и тянул за руку дальше, уводя в тень натянутых поперек торговых рядов пленок и тентов, уверенно раздвигая плечом развешенную в проходах одежду. Однако еще десяток метров – и нить очередного разговора увлекала за собой разум, а глаз сам по себе ложился на товар выставленный перед дородными женщинами, распекающими своих мужей или нерадивых отроков. Иногда продавцы замечали покупателя и замолкали, а мне становилась не интересна тишина, и я сам спешил за братом.
Эти два выходных дня выдались муторными и неопределенными, как момент затяжного прыжка с большой высоты – шаг вперед сделан, и нет более под ногами твердой опоры. Безопасность ныряльщика обеспечивает техничность исполнения, спокойствие и знание глубины. Любая паника и резкое движение обернется тяжелой травмой или смертью. Но иногда в полет вмешивается сильный ветер, и определенность будущего разлетается вдребезги на десятки вариантов событий, закрывая обзор цепочками вероятностей перед глазами. А полет, который уже можно назвать падением, все длится, множа опорные точки и подтачивая ресурсы.