Н 8
Шрифт:
Бросившийся к мячу Сэм перешагивать не стал. Он как бежал, так не останавливаясь и врезал. Мяч вонзился в правую «девятку». Вратарь только и успел, что вскинуть руки.
Вот это комбинация! А у меня, выходит, предголевой пас? Ну, я же дал Микробу?
Два-ноль!
Тут и задавили ереванцев. Задавили, как сказал бы Димон, чисто реально! Просто вот продыху гостям не давали. Вдруг всем нашим захотелось забить гол и отметиться. И чуть ли не друг у друга стали мяч отнимать, чтобы ударить по воротам.
«Арарату» повезло
Подбор был за нами, и опять — били, били, били!
Я вспомнил как Димидко еще на заре нашей карьеры учил команду: дошел до чужой штрафной — врежь. Пусть лучше мяч улетит мимо, далеко на трибуны. Но этот мяч не станет твоей ошибкой, приведшей к контратаке и опасному моменту у своих ворот.
Вот так и действовали. Накатывались широко — в четыре нападающих стали играть! Один-два паса — и удар под рев трибун. Избили мячом защитников. Вратарь, вижу и чувствую, отбил себе руки.
В боксе могут прекратить игру за явным преимуществом. Вот у нас во втором тайме было как раз явное преимущество. Но это не бокс, а футбол, и игра заканчивается только с финальным свистком.
Пару раз гости пытались выбежать со своей половины — но куда там? Тут Марк с Бородой и Думченко чистили под всеми, и даже, договариваясь, что ли, ходили вперед, чтобы тоже поучаствовать, врезать по мячу от всей души.
Интересно, как их успехи переживает Колесо? Он ведь тоже отличный защитник. Но выходит, что не настолько, как новенькие
Свисток прозвучал, когда наши опять раскатывали мяч вдоль штрафной, подготавливая очередной дальний удар.
А Димидко, хоть и остался доволен результатом, в раздевалке сказал, что надо было забивать больше и что он на тренировках уделит этому внимание и время! Потому что «Арарат» — явно не фавориты сезона, как и бакинский «Нефтчи», и одесский «Черноморец», и хорошо, что играть в начале нам выпало не со «Спартаком» или ЦСКА, так мы на старте можем возглавить турнирную таблицу. Но расслабляться все равно рано. Разве что завтра. И послезавтра. Что? И еще день обещал? Ладно. Но — никакого спиртного!
Завтра высплюсь, и мы с Дариной поедем за машиной в салон. Послезавтра ее оформлю, а третий день посвящу растительному существованию или, если не захочется валяться и пускать пузыри, куда-нибудь с Риной сходим. В общем, посмотрю.
Настроение у всех было приподнятое, праздничное, и у меня, конечно, тоже. Испытав душевую кабинку, я оделся и чуть ли не бегом направился на улицу, на ходу доставая телефон, чтобы вызвать такси, но ощутил чужое внимание, сбавил скорость, напрягся. Никого в коридоре не было, но явственно ощущалось присутствие кого-то еще.
От усталости воображение расшалилось? Или интуиция? Я двинулся медленнее, прислушиваясь к каждому шороху. Толкнул дверь на улицу, не спеша выходить. Высунул голову и увидел Тирликаса. Почему-то я был
— Саня, тебя подвезти? — спросил он.
— Куда ж я денусь, — проворчал я, мысленно собрал свое хорошее настроение и упаковал в коробку — вдруг вести окажутся не настолько плохими, и получится его распечатать, поделиться им с Риной.
Лев Витаутыч шел первым, я смотрел в его спину и думал, что у меня на него скоро начнет вырабатываться гормон стресса кортизол, как желудочный сок на еду — у собаки Павлова.
Ага, если сразу говорить не стал, значит, дело дрянь. Или нет? Или просто это касается одаренных?
Глава 21
Новые грани реальности
— Что случилось? — спросил я у Льва Витаутыча, когда он завел мотор. Отвечать он не спешил, и я продолжил: — Вы ведь не просто так вызвались меня подвезти.
— Убит парень, самородок. Ему восемнадцать, учился в спецучреждении, поехал домой к родителям. Вроде как ограбление. Восемь ножевых.
Я выругался, подождал, пока эмоции улягутся, и уточнил:
— То шпионское дело… Я не спрашивал, потому что это не мое дело. Но ведь многих арестовали. Выходит, не всех?
— Может, и не всех, — сказал Тирликас, подумав с полминуты. — Но, скорее всего, эти дела не связаны, вот что плохо.
— Да уж, — выдохнул я. — А еще хуже, что имеет место слив данных.
Приятных спокойных мне выходных! Вместо того, чтобы думать о том, как мы с Риной завтра поедем выбирать машину, я стал размышлять над тем, кто и почему убивает самородков и чем было вызвано четырехмесячное затишье. И лишь потом меня посетила мысль, что и я могу быть под прицелом. Хорошо, что Микроб, Рина и Гусак не то что не засветились, а не знают друг о друге.
— Работаем, — скривился Витаутыч. — Мне это не нравится так же, как и тебе. Одну закономерность я заметил. — Он посмотрел так, словно решал, говорить или нет. — Павел Сергеевич Горский. Как только он куда-нибудь уезжает или исчезает из поля зрения, все это начинается.
— Так почему сам не займется?
— Он не телепат и не видит предателей, а они, судя по всему, возле самой кормушки. Его проблема в том, что он слишком доверяет определенным персонам, например, Каретникову и Ахметзянову. Ладно, это не наше дело. Может, ему известно что-то, что неизвестно нам.
Дальше мы ехали молча, и я испытывал уже позабытое бессилие, когда ясно, что надо действовать, только непонятно как. Только один человек, способный помочь, приходил на ум, но однажды он отказался мне помогать. Кардинал. Человек, у которого самая мощная сеть осведомителей по всему Союзу, и однажды я в этом уже убедился. Ели он вышел из тюрьмы, можно попытаться поговорить с ним в приватной обстановке. Если надо, заплатить, благо после покупки машины деньги останутся.