На 127-й странице
Шрифт:
Лежал и думал. Если взял деньги, то значит должен. Что должен? Индеец говорил, что Энтони де Клер приехал в Сан-Франциско найти того, кто послал к нему убийц. Которые что? Вместо де Клера убили его жену, а он потом отомстил? Со слов индейца выходит так. Но что я могу?! Я никого и ничего не знаю здесь. Да и навыков у меня таких нет. После этих мыслей накатила волна тоски и беспомощности. Это были уже не мои чувства и эмоции. Почему так происходит? Откуда эти эмоции? Я был уверен, что в теле только мое сознание. Тогда что это? Что-то типа инстинкта собак Павлова? Видят свет – течет слюна. Но здесь человек и все, наверное, сложнее. Я увидел индейца
Кроме индейца, которого я расспрашивать бы не стал, у меня есть еще один источник. Это – доктор Стив Уолш, который знал Энтони де Клера по Нью Йорку. Надо у него аккуратно навести справки. А надо? Точно надо! Информация никогда не будет лишней, а вот что потом с ней делать, это уже другой вопрос.
Сцена 16
(Сан-Франциско, гостиница, разговор двух английских джентльменов, примерно в тоже время)
– Арчи, ты идиот! Зачем ты ударил де Клера бутылкой по голове?
– Что попалось под руку, тем и ударил.
– Я не про это спрашиваю!
– Винсент, когда я его увидел, то меня всего затрясло. Деньги этого старого дуралея Диспенсера были нашей путеводной звездой и надеждой. И все теперь ему? Да, кто он такой!
– Арчи, твоя мать послала нас в Америку поговорить с де Клером. Она помнит, что это был очень романтически настроенный юноша, которого, по ее мнению, можно убедить отказаться от наследства.
– Винсент, ты сам понимаешь, что говоришь? Романтически настроенный юноша!? Прошло тридцать лет! Он прошел две войны. Он – отъявленный головорез и у него за душой ни гроша. И ты считаешь, что такой человек возьмет и просто так откажется от миллиона фунтов стерлингов?!
– Да, хорошая цифра. Меня самого аж передернуло. А я ведь на нее тоже рассчитываю.
– Но для этого тебе надо будет сначала жениться на моей сестре, к которой ты последнее время как охладел.
– А вот это, Арчи, не твое дело! Твое дело было следить, а не размахивать бутылками!
– Я хотел его убить!
– Убил? Что молчишь, Арчи? Убил?
– Нет.
– Вот! Надо было сначала поговорить, а потом уже принимать решение.
– Это ничего бы не изменило!
– Возможно, Арчи, возможно. Но теперь у нас нет и этой возможности. Едва мы заикнемся в разговоре с ним про наследство, он может связать нападение на него с фактом внесения его в завещание. Да еще и нас заподозрить. Я этого не хочу. Если то, что про него рассказывают верно, то он просто нас на кусочки разрежет и съест на завтрак.
– Боже, Винсент, что же делать?
– Надо продолжить следить за ним. К счастью, он не знает нас в лицо.
Сцена 17
Я
– Кто?
– Британец, это я, Стив Уолш.
На ловца и зверь бежит. Я отодвинул щеколду, на которую запер дверь и впустил Уолша в комнату, в которой сразу стало тесно. Пришлось сесть на кровать.
– Британец, так не справедливо. Старина Фриц пригласил к себе на выпивку всех кроме меня.
– О! – Он только заметил мою лысую голову и сбритые усы и бороду. – Тебе идет. Сразу скинул пяток лет.
– А ты, что расстраиваешься?
– Как что? Он там будет рассказывать про свой порошок и что-то даже показывать.
– Ну и что? Ты же сам называл этот порошок толченным мелом. Зачем он тебе нужен?
– Если порошок помогает, а у меня его не будет, я буду терять деньги. Здесь у врачей основной бизнес – порезы, ссадины и другие … колото-резанные раны. И что мне говорить человеку с раной? Иди к Фрицу, купи порошка, а потом возвращайся ко мне?
– Ну, мне ты так примерно и сказал.
– Прости, Британец. Я же знаю, что на тебе все заживает, как на собаке.
– Ну, спасибо.
– Британец помоги. Я узнал, что вы партнеры с Фрицем. Значит он тебе доверяет. Замолви за меня словечко.
– Никакой я не партнер. Герр Циммерман был так добр, что дал мне своего порошка, который, кстати, называется «стрептоцид». А я подсказал ему, как лучше его продвинуть на рынке. Вот и все!
– Да это самое главное. Значит у тебя с ним уже налажены отношения. Просто так он не дал бы тебе порошка. Помоги Британец. Ну, что тебе стоит…
– Хорошо, Стив. Я попробую поговорить с Циммерманом, но ничего не обещаю. Он где-то узнал, что ты плохо отзываешься об его лекарстве и, наверное, обиделся на тебя.
– Да, я готов извиниться!
– Я попробую, Стив, все уладить, но от тебя мне потребуется тоже помощь.
– Что угодно, Британец! – согласился Уолш, но тут же переспросил. – А, что ты хочешь?
– Немного. Ты знаешь, что меня саданули по голове, а от ударов по голове иногда случается амнезия…
– Это ты мне объясняешь?! Да, я сам видел, как Коротышку Чарли после нокдауна в третьем раунде откачали, к нему подходит жена, а он ей так… Ты кто? Представляешь! Не узнал жену! … Постой… Ты хочешь сказать, что у тебя амнезия?
– Местами. – Про то, что «здесь помню, а здесь не помню» я не стал говорить.
– Да? – Уолш задумался, но только на пару секунд. – Кстати, Британец ты же задолжал мне полтинник! Помнишь?
– Стив, может быть я чего-то и не помню, но я не разучился еще видеть, когда люди лгут, а когда говорят правду.
Эти слова у меня вышли, какими-то очень суровыми. Раньше я так не мог. Вон, Уолш даже в лице переменился.
– Да, шучу я, Британец, шучу.
Мы помолчали.
– Так чем я тебе могу помочь? Как лечить эту амнезия я не знаю. Да и другие тоже. Деньги сдерут, а потом скажут, что само пройдет.
– Ты расскажешь мне все, что ты обо мне знаешь.
– Все так плохо?
– Нет, Стив, все хорошо, – с нажимом ответил я. – Просто расскажи, а я постараюсь помочь тебе с Фрицем.
– Хорошо, – Уолш расстегнул пальто и уселся на стул. – Ты пришел к Фитцвотеру в шестьдесят пятом, когда бои стали проводить по новым правилам. Перчатки, то, се. Это вам хорошо, а у меня работы меньше стало. С новыми правилами тебе повезло, ты выигрывал в основном по очкам, никто, не мог в тебя попасть. Ты очень быстро двигался.