На аптекарском острове

Федоров Николай Тимонович

— Шутите. Тут и не видно ничего толком. Обычная любительская халтура.

— Как это, халтура? — оскорбился Клочик. — Да вы, пожалуйста, внимательно посмотрите. Все прекрасно видно! Даже чайник!

— Чайник, может, и видно, — сказал фотограф. — Но у нас же не магазин хозтоваров. Нет, нет, не выдумывайте. Давайте лучше я сделаю вас на блюде. Бесплатно. Поверьте моему слову, через год-два вам в очередь придется записываться, чтобы портрет на блюде заказать.

—

Товарищ мастер, — занервничал Клочик. — Вы даже не представляете, какая это замечательная девочка! Отличница! В Греции два года жила!

— Ну и что. Я тоже пять лет жил в Кирово-Чепецке. Но это не дает мне оснований вывешивать свой портрет на витрине.

— Значит, вам фотография не нравится? — угрюмо спросил Клочик.

— Не нравится.

— А если я вам ее живую приведу?

— Кого?

— Ну, девочку эту. Повесите вы тогда ее на витрину?

— Живую?

— Ну, зачем. Вы сами ее портрет сделаете.

— Не знаю, не знаю. Надо посмотреть.

— Отлично! — сказал Клочик. — Мы будем у вас через полчаса. Ждите.

Когда мы вышли из ателье, я сказал:

— Ты что, рехнулся, трубадур? Ты давай безумствуй, но меру знай. Неужели и вправду собираешься тащить сюда Ленку?

— Конечно, — ответил Клочик. — Да фотограф только ее увидит, сразу согласится.

— А если нет?

— Что нет?

— Если он не захочет Ленку на витрину вешать? Ох, Клочик, худо тебе будет! Да Ворожева тебя на пушечный выстрел не подпустит.

Но я понимал, что спорить с Клочиком было бесполезно. Да и вообще, разве можно разговаривать с человеком, у которого чувства.

Ленку мы увидели, когда она выходила из парадной своего дома.

Заметив нас, она сказала:

— Хорошо, что я вас встретила. Просто не знаю, что с дедушкой делать. Ни с кем не разговаривает, на улицу не выходит и даже газет не читает. Мучается, прямо ужас. А Клавдия Александровна как?

— Болеет она, — сказал Клочик. — Грипп у нее.

— Никакой это не грипп, — сказала Ленка. — Это у нее на нервной почве. Витя, надо что-то придумать. Нельзя же все так и оставить.

— Придумаем, — сказал Клочик. — Пошли быстро!

— Куда?

— Да тут недалеко. В фотоателье.

— Это еще зачем?

— У меня там фотограф знакомый работает, — сказал Клочик. — Увидел он у меня твою карточку и говорит: вот наконец то, что я искал. Ты, говорит, обязательно мне эту девочку приведи. Я сделаю ее портрет и повешу на витрину. А то, говорит, такая там любительская халтура висит — смотреть тошно.

— А ты не врешь? — подозрительно спросила Ленка.

— Вот еще.

Что мне, делать больше нечего? Да ты вон у Лехи спроси.

— Все точно, — сказал я. — Он еще сначала на блюде хотел тебя сделать. А потом говорит: нет, говорит, такой портрет на витрине висеть должен.

— Но так сразу, — неуверенно сказала Ленка. — Мне же надо подготовиться…

— Ничего не надо, — сказал Клочик. — Главное — быть естественным. Пошли. Мастер ждет.

Через пять минут мы снова были в ателье.

К счастью, посетителей там не оказалось. Фотограф сидел в кресле и ел бутерброд с сыром.

— Вот и мы, — сказал Клочик. — Как договаривались.

Мастер поперхнулся и, отряхнув с бороды сырные крошки, пробурчал:

— Нет, дети все-таки сведут меня в могилу.

Потом он поставил стул на середину комнаты, усадил в него Ленку и включил прожектора. Походив вокруг и покачав головой, он сказал:

— Нет, не подойдет. Мало экспрессии.

— Как это мало! — взвился Клочик, еще не понимая, что он погиб. — Очень даже много!

— Не годится, — упрямо повторил фотограф, разглядывая Ленку будто рыбу в аквариуме. — Она, как бы это попроще сказать, слишком позитивна, ординарна. В лице не хватает ностальгического подтекста. Одним словом — нет загадки. Ну, вы вспомните хотя бы Мону Лизу — это же тайна! Мистерия! А тут… тут все ясно. Так что, друзья, давайте-ка я лучше сделаю вас троих на одном блюде. Совершенно бесплатно.

— Мне тоже все ясно, — сказала Ленка и встала. — Ты, Витя Клочиков, не безумный. Ты просто дурак. — И она выбежала из комнаты.

Клочик как ошпаренный побежал следом. Фотограф замахал руками и закричал:

— Куда же вы, куда?! Постойте! Можно сделать портреты на чайных блюдцах! Каждому по блюдечку!

Клочика я нашел во дворе. Он сидел на ящике и ковырял палкой в луже.

— И почему так странно всегда выходит, — сказал он. — Когда очень хочешь сделать что-то хорошее, обязательно плохо получится. Хуже некуда.

Я не стал ничего ему говорить. Я просто сел рядом с ним на ящик.

Глава 14. Серенада на вольном воздухе

Занятия в духовом оркестре проводились два раза в неделю по вторникам и пятницам. И каждый раз я с нетерпением ждал этих дней. Не только потому, что я здорово успел полюбить свою альтушку, на которой мне так хотелось сыграть «Амурские волны». Просто я знал, что в эти дни домой я приду поздно и могу сразу, ни о чем не разговаривая, завалиться спать.