На арфах ангелы играли (сборник)
Шрифт:
– Хамло, как есть, – сказал Милев и широко зевнул. Окисление липидов не было ключевым звеном в этой цепочке, и шеф это показал достаточно убедительно. Но Милеву надо было показать, что он – выше этих результатов.
Он уже начал подсиживать шефа, и теперь об этом должны были узнать все.
В этот день мы работали на новорожденных крысятах. И Майя лично должна была проследить, как им будет введен ионол для блокады окисления липидов. И она сама – обалдеть! – вызвалась готовить пре-па-ра-ты!!!
Бедная
Я пристально наблюдал за ней. Руки её мелко тряслись, когда она опускала желудочки только что явившихся на свет сердец в раствор трипсина. Глаза её буквально выпрыгивали из орбит – так она старалась удержать в них избыток влаги. Левая нога выбивала дробь…
Мне её чуть было не стало жалко, но я проявил мужество и преодолел слабость.
– Ингибируем трипсин? – снова шпионил Милев. – Холодком, надо полагать?
– Ещё и сывороткой, и центрифугой. Что ещё? Код подъезда, где живет прима Большого театра, или перебьешься? – злился я, мне было не до него и надо было подстраховать Майю – того и гляди, грохнется в обморок.
– Ладно, ты сильно не в духе, – сказал Милев и ушел к себе.
Мы с Майей в этот день работали ударно – блокаду провели успешно, результат подтвердился трижды. Шефу это было в кайф.
Милев теперь острил насчет шефа даже в присутствии его экссупруги. Раньше такие вольности у нас не поощрялись.
Но это уже по части нашей внутренней политики, а политика в последнее время стала для нас делом номер один. Это всегда было хобби, потом стало второй профессией. Сейчас это было жизненной необходимостью.
Молодые кадры – нынче это модно.
Скандальчик начался невинно – милашка Милев отказался дать статью в юбилейный сборник шефа. Потом, и это был уже явный демарш, отказался выступить с обзором своих результатов на институтском семинаре. Дескать, ещё не всё проверено…
Ты, конечно, проверяй, флаг тебе в руки, но хоть намекни людям, морда твоя мордовская, что-де у нас, в нашей лаборатории, ведутся разработки, кои имеют намерение быть признанными весьма перспективными. И что шеф, а не кто иной, подарил тебе основную идею!
И это было не пустяк. Ведь наши работы могли не включить в перспективный план института. Нет, мол, свежих идей!
Как это вам? Такие вот пирожки с котятами…
А шеф – молчит в пень!
Вай! (Не в армянском смысле, а в английском – почему?)
С утра настроение паршивое, а тут ещё этот, с искрой на голубом глазу, подваливает, Милев…
– Что, работаем?
– Ну что ты. Думаем о самоубийстве.
– А что мешает?
– Токмо та радость, которую тебе доставит это событие.
– Ха.
– Так что тебе сказать про Сахалин? Короче. С чем пожаловал? Милев дернул бровью, но тут же сделался мягким, как сливочное масло.
– Не перебраться ли тебе в
«Фиг вам!» – ответил я про себя, а для них – слегка пожал плечами (понимай, как знаешь!). Нельзя же всем сразу объявлять войну…
В институте шла проверка занятости и рациональной растусовки творческого потенциала.
О, эта стервочка сейчас к себе и гангрену рыжую призовет! Лишь бы получить плюсик в графе «перспективные направления», «творческая оснащенность»…
Ведь решался гамлетовский вопрос в пределах одной, отдельно взятой лаборатории быть или не быть? А если быть, то с кем?
– Ну и…?
Они всё ещё смотрели на меня выжидающе. – Я подумаю, – ответил я по возможности – без эмоций.
И это не понравилось…
Ирборша готовила серию опытов по сокращению гладкой мускулатуры воротной вены при стрессе. Готовилась к коллапсу. С таким халтурщиком, как Милев, грамотно такие опыты не поставишь.
И они продолжали смотреть на меня.
– А что бы вы мне предложили? – спросил я просто так.
– Повторить цикл, – услужливо ответил Милев. Студент-третьекурсник подпрыгнул бы до потолка – но я… простите, господа хорошие!
Они оскорбляли меня сознательно, чтобы показать мне – ты ничто! Они знали это, но ещё лучше они знали то, что я уже готов быть купленным.
И я согласился.
13
Оооооо!
Теперь этим извергам понадобилось наградить нас язвой желудка!
Мы сутки сидели без еды на решетках пола. В наших желудках не было ни капли влаг, ни крохи какого-либо вещества, пригодного для переваривания! О воде можно было только мечтать…
Садизм продолжился и на следующий день. Когда же включили поилку, крысы кубарем покатились к вожделенной влаге и – вдоволь нахлебались соляной кислоты…
Угрюмый всё это время прохаживался вдоль клеток, раза два ухмыльнулся. Не часто с ним такое бывает!
– Надо полагать, у них уже нарушилось энергообеспечение клеток сердца, – констатировал он, и Малявка опустила голову.
– Я отметила результат, – сказала она и пошла курить в форточку.
– Бедная Майя! – сказал ей вслед Угрюмый.
Сейчас он пойдет за ней и прочтет небольшую лекцию о том, что они не изверги, а очень даже хорошие, потому что работают над тем, чтобы высшие существа, то есть люди были избавлены от страшнейшей болезни века – инфаркта миокарда! И что за последние десять лет инфаркт помолодел ровно на столько же и каждый год, как некий Кощей Бессмертный, молодеет на двенадцать месяцев. И что скоро от инфаркта уже будут умирать младенцы!