На балу грёз
Шрифт:
Ей, видите ли, под силу доехать самой, без провожатого! Ты лучше бы проверила уровень топлива!
— Кончился бензин?! — пристыженно вскрикнула Элла.
— Да! Кончился! — О!
— «О» — и это все? — Он вылез из салона и хлопнул дверцей. — Сиди тихо и не двигайся.
— Ты куда?
— За ветками.
— Я помогу.
Раф повернулся на каблуках и подскочил к машине.
— Нет! Никаких «помогу»! Останешься здесь. Слышишь?! Еще нарвешься на кусты ядовитого манзанилло и вся исколешься!
— Не морочь мне голову! —
Раф высунул голову в окно.
— Заруби себе на носу: я не собираюсь терять тебя из-за «дерева смерти»! И плевать мне, где оно растет! Все, сиди смирно.
Раф вернулся минут через десять.
— Остается ждать. У тебя случайно нет бутылки воды?
— Случайно есть. Мануэль настоял, — не преминула Элла добавить очков в пользу студента. — А еще термос с остатками кофе и корзина с местными закусками, без которых мне не выжить… как-то так выразился Мануэль.
Раф забрал корзину и заглянул внутрь.
— Пожалуй, я буду более милостив к нему за его хороший вкус. Поздравляю, голодная смерть нам не грозит.
— А что там? — Элла заглянула через его плечо. — Я так и не посмотрела.
— Хочешь есть?
— Ужасно.
— Есть tortasи chorreados.
— Это что?
— Tortas— хлебцы с мясом и овощами, а chorreados— маисовые блинчики. — Губы Рафа растянулись в ленивой улыбке. — Маленький урок испанского? Есть еще слова, которые тебе хотелось бы знать?
В Элле проснулось любопытство, и она кивнула.
— Что означает «esperanza»? — Она внимательно смотрела на него. — Все никак не спрошу.
На скулах Рафа заиграли желваки, веселость как рукой сняло: такого он никак не ожидал.
— «Надежда», — отчеканил он.
— Твоя la flnca зовется «Надежда»?! — Элла была потрясена до глубины души. — А «милагро»?
— «Чудо».
— А… — она затаила дыхание, — « amada»?
Раф не отрывал взгляда от невидимой точки на лобовом стекле.
— Такое обращение. Не особенно частое. — Он перебросил корзинку ей на колени. — Так ты проголодалась?
Элла отставила корзинку в сторону.
— Что значит « amada»?
— Возлюбленная, — тихо, едва слышно прозвучал ответ. Раф суетливо полез в карман. — Куда подевались эти чертовы сигареты?!
— По-моему, ты их выбросил, — пробормотала обескураженная Элла.
— В тот день, когда ты приехала. И как я забыл?
Элла коснулась его плеча.
— И все это время ты называл меня возлюбленной?
— Не обольщайся, — сказал он с издевкой. — Это просто слова.
— Не просто.
Элла придвинулась и уронила голову ему на плечо.
— Как
— А мне… Те длинные-длинные дни. — Раф провел рукой по ее щеке. — Пока меня не было, надеюсь, ты не работала в поле?
— Нет. А ты передумал продавать la flnca?
— Нет.
— Что, так невыносимо жить в усадьбе «Надежда» и городке «Чудо»?
— Жил же я до этого. — Он взъерошил ей волосы. — Из-за такой ерунды я не стал бы продавать отчий дом. — Раф помолчал. — Это ради Шейн. — (Вот и ответ на вопрос, который не давал Элле покоя с самого приезда.) — Не одна ты заметила, какой она стала за эти пять лет. Шейн отринула все, что так любила.
— И тебя?
— Если откровенно, и меня, — не щадил себя Раф.
— Из-за Чаза Макинтайра?
— Иных причин не нахожу.
— Ты знаешь, почему она вышла замуж?
— Да. — Раф свирепо посмотрел на Эллу. — Ей хотелось сказки. Хотелось примерить твою жизнь, amada, такую, которой у нее никогда не было.
— Мою?! — Элла встрепенулась. — Но она и так жила как в сказке. Чем моя жизнь лучше ее?
— Шейн не жила как в сказке…
— Конечно, потеря родителей…
— …наши родители погибли при кораблекрушении, когда мне было шестнадцать, а Шейн — три.
— Ты был так молод? — поразилась Элла. — Родные помогли?
— Нет.
— И… как ты жил?
— Как мог. Я хотел, чтобы Шейн осталась со мной. Хотел выращивать кофе на la finca, заботиться о ней, помогать всем, кто зависит от меня. — Раф небрежно пожал плечами, точно это были пустые слова. — Не вышло. Я потерял все: поместье — и неважно, сколько денег осталось от родителей, — и, самое страшное, Шейн.
Элле вспомнился разговор с отцом в рождественскую ночь. Не об этом ли он говорил? Но откуда он узнал?
— Что значит — ты потерял ее? Что произошло с Шейн?
— Когда я понял, что не могу позаботиться о ней, что скоро у нас не будет ни крова, ни еды, я позвонил Джеки, сестре матери Шейн, во Флориду. Она всегда была против этого брака, но попытка не пытка: вдруг в этих обстоятельствах она захочет помочь.
— А я думала, мать Шейн была костариканкой.
— Нет, то-то и оно. Во мне местной крови лишь на четверть, а в Шейн — вообще нет.
— Джеки откликнулась?
— Да, приехала. И увезла Шейн.
Элла не сразу осознала все значение этих слов.
— Только Шейн?!
— По большому счету для Джеки я не был родственником. — Он опять безразлично пожал плечами. — К чему возиться с чумазым?..
— О Господи, Раф…
— Свое сочувствие оставь для других. Мне оно ни к чему.
— А сестра?..
Затерявшийся в своих мрачных воспоминаниях, Раф слепо смотрел перед собой.
— Шейн выпала из моей жизни. Но я ни на секунду не переставал думать о ней, беспокоиться, спрашивать себя, правильно ли сделал, что отдал ее Джеки.