На бензоколонке только девушки

Флэгг Фэнни

– Давай-ка, ас. Рискни. Глянем, на что ты годен.

Хэррис постоял, подумал, но понял, что лучше не связываться. Не в духе он сегодня. И зашагал прочь, а Софи обмякла у Элроя на руках.

– Спасибо тебе, Элрой.

– Ох, да все хорошо, родная, не беспокойся. Гнилое он яблоко, вот и все.

Софи никому не сказала о случившемся. Времени осталось совсем немного, и неприятностей не хотелось. Жить бы дальше да растить ребенка. Какое-то время Хэрриса удавалось избегать.

Но через несколько дней пацаны из Хэррисова подразделения летали боевыми порядками, и кто-то из них приметил пониже

одинокий самолет, признал рыжие волосы и передал по радио:

– Эй, любовничек, глянь-ка вниз. Там вон рыжая деваха, которая так от тебя без ума. Может, сгоняешь поздороваться?

Хэррис слышал, как все ржут, и покинул строй. В тот день его больше не видели.

А когда через два часа вернулись без него на базу, узнали, что ему пришлось экстренно садиться – механические неполадки, но он цел. И лишь позже тем же вечером стало известно, что другой самолет рухнул, а летчица в нем погибла.

На следствии Бад Хэррис подтвердил, что они летели строем, когда летчица-«оса» внезапно, без видимой причины или предупреждения, набрала высоту и правым крылом своего самолета оцарапала днище его машины, испортив шасси. Он решил, что она поднялась еще выше и улетела, что ситуация у нее по контролем, а крушения он не видел.

Свидетель был всего один. Местный селянин сообщил, что был на поле и слышал громкий рев. Втянув наверх, он увидел два самолета в близком полете, а потом маленький внезапно сдал вправо и вошел в штопор. Он видел, как самолет упал и разбился. От столкновения с землей взорвался и загорелся, и от него почти ничего не осталось – причину не определить. После расследования крушение признали случайным, и никаких санкций не последовало.

Он не собирался до этого доводить. Хэррис думал, что теперь-то Софи одна и никакой вахлак за ней не приглядывает, а потому решил, что неплохо бы ее пугануть – просто чтоб знала, с кем имеет дело. Он ей задаст урок, какой она еще долго не забудет.

И вот он закружил рядом и круги закладывал всё уже. Но в своем рвении показать ей, кто он такой, подлетел слишком близко – и слишком быстро. Когда она вдруг увидела самолет совсем рядом, она резко сдала наверх, пытаясь уйти с его курса. При наборе высоты чиркнула ему крылом по днищу, и он услышал мерзкий звук: металл о металл.

Хэррис забеспокоился, что эта царапина что-то повредила в шасси, а потому, когда она вошла в штопор, не остался досматривать, как самолет падает на землю и разбивается.

Один из тех, кто был в тот день в воздухе, друг Фрици, рассказал ей о своих подозрениях. Хэррис – все это знали – был довольно безрассуден.

Фрици прилетела на базу в день слушания, обнаружила Хэрриса в приемной, рядом с комнатой допросов.

Она распахнула дверь, увидела, как Хэррис сидит, закинув ноги на стол, покуривает, и у нее от ярости аж слезы на глаза навернулись.

– Ах ты мерзавец, паршивый ублюдок! Ты убил мою сестру, жалкая ты тварь, сукин сын. Я тебя замордую к чертям. Оно того стоило? Лишь бы перед пацанами повыделываться?

Он глянул на нее:

– Я не понимаю, о чем ты вообще.

– Да? Богом клянусь, Хэррис, будь у меня пушка, я бы снесла проклятущую твою башку.

– Эй, дамочка, я не виноват. Она сама поперла наверх.

– Уговаривай-уговаривай себя, Хэррис. Ты дай боже

как отлично знаешь, кто тут виноват, – сказала Фрици. – Тебя убивать – только мараться. Надеюсь, ты никогда не сдохнешь. Надеюсь, тебя метнут в тюрьму пожизненно, чтоб ты помнил, что наделал, до конца своей паршивой, вонючей жизни.

Офицер открыл дверь и поманил Хэрриса со словами:

– Вас ждут в другой комнате.

Хэррис затушил сигарету, встал и вышел.

Все девчонки скинулись на дорогу Софи домой, и Фрици увезла ее гроб в Пуласки. Гертруд Мэй прилетела из Кэмп-Дэвиса, Северная Каролина, а Винк взял увольнительную и прибыл из Англии.

Весь город – все до единого мужчины, женщины и дети – пришел на похороны. И пусть Софи официально в армии не служила, местный Комитет ветеранов иностранных войн украсил ее гроб американским флагом, и к черту правила. По их мнению, она погибла на посту, служа стране.

На ее надгробии разместили бронзовую табличку с надписью:

Покоряла вершины над бурей, над тучей, Обрела она свет – и Сына, и Отчий. Не скажу ни потом, не сейчас, Что она умерла. Она лишь улетела от нас. Джеймс Уитком Райли [68]

Нью-Йорк

Март 1945 года

68

Фрагмент из стихотворения американского писателя и поэта Джеймса Уиткома Райли (1849–1916), изменено для посвящения Мэри Хоумз Хаусон, курсантке программы «ос», 23 апреля 1944 года.

После роспуска «ос» Уилли, подруга Фрици, вернулась домой, в Оклахому, но, как и всем остальным девчонкам, на месте ей не сиделось, и она уехала в Нью-Йорк – повидать Пинке и походить по театрам. Как-то вечером пили они с друзьями, и тут она приметила за столиком в дальнем углу зала Бада Хэрриса в компании других летчиков. Она извинилась перед своими и подошла к его столику.

– Привет, красавчик. Потанцуем?

Через несколько часов, в шикарном гостиничном номере, Хэррис проделал в точности то, что ему велела знойная дамочка из Оклахомы. Сняв с себя всю одежду, он ухмыльнулся:

– Ну как, подойдет?

Уилли, все еще полностью одетая, включая ковбойские сапоги со стальными мысами, улыбнулась и сказала:

– О да. Иди-ка сюда, парниша.

Когда он подобрался на нужное расстояние, она замахнулась и пнула его изо всех сил. Хэррис рухнул на пол, вцепившись в гордость и радость свою, вопя от боли. Уилли спокойно собрала все его вещи и обувь и метнула из окна двадцать второго этажа. Затем оставила его валяться – голого и в агонии.

Уилли ни словом ни с кем про это не обмолвилась, но подумала, что хоть что-то смогла сделать для Фрици.