На берегу Севана (др. изд.)
Шрифт:
«А что, если в самом деле у меня украдут портфель?» — вдруг промелькнуло в голове Сэто, и он в страхе оглядел своих попутчиков. Кто его знает, может быть, среди них есть и карманники… И он с опаской поглядывал и на лежавшего на скамье напротив военного, и на сидевшую рядом пожилую женщину, а особенно на двух устроившихся у окна пассажиров. Они, казалось Сэто, наблюдали за ним.
. Мысль, что он снова может потерять доверие товарищей, приводила Сэто в ужас, и он все сильнее прижимал к себе портфель,
И он невольно выдал себя. Подозрительные люди, сидевшие у окна, сразу поняли, что в портфеле у него есть что-то ценное. И они прибегли к «таксическому маневру»: притворились, что Сэто для них совершенно безразличен. Перестали даже смотреть в его сторону и улеглись спать. И Сэто, успокоившись, положил портфель под голову и тоже растянулся на скамье.
Поезд мчался по берегу реки Дебед-чай, и грохот его колес нарушал покой мирно дремлющего Лорийского ущелья. Яркие электрические глаза-фонари паровоза прорезали ночной мрак, вырывая из него то крутой склон горы, то зеленую прибрежную лужайку.
Сэто начал подремывать. На лице его светилась улыбка, вызванная приятной мыслью о том, что кончилась наконец та нехорошая борьба, которую он вел против Камо и его товарищей.
Сон все сильнее овладевал Сэто. Он тщетно боролся с дремой, время от времени встряхивал головой и инстинктивно тянулся к лежавшему под головой портфелю. Нет, беспокоиться нечего: портфель на месте… Да и кто подумает, что в нем лежат деньги!…
Но вдруг Сэто почувствовал, что у него из-под головы выхватили портфель. Рывок был быстрым и сильным…
Сэто вскочил.
— Унесли, унесли!… — крикнул он в отчаянии.
— Кто унес? Что унес?… — всполошились, повскакали с мест сонные пассажиры.
Вор между тем уже добрался до выхода из вагона и повис на поручнях, не решаясь выпрыгнуть.
Кто-то выскочил из соседнего вагона, крикнул:
— Вот он, вор! Я поймал вора…
Но это была неправда: вор на всем ходу спрыгнул с поезда и исчез в ночной темноте…
Утраченное доверие
Глаза Сэто вспухли от слез, когда, приехав в Тбилиси, он вошел в квартиру своего дяди Арута.
Столяр Арут сердечно встретил племянника и был очень огорчен, услышав его рассказ о приключении в поезде.
— Ну что поделаешь! Что было, то было. Деньги я постараюсь достать, купишь что надо, отвезешь. Колхоз потом со мной рассчитается, — сделал он попытку утешить Сэто.
— Я в свое село больше не вернусь, — расплакался Сэто.
— Как это «не вернусь»? Не останешься же ты здесь!
— Не вернусь! Кто поверит, что меня обокрали?
— Почему не поверят? Разве в поезде акта
— Составили, со мной он… Но ведь ты, дядя, не знаешь всего. Я в колхозе был на плохом счету. А сейчас они доверили мне колхозные деньги… Что же, выходит, правильно говорили обо мне многие: «Сэто неисправим». — И он навзрыд заплакал.
Дядя Арут так и не понял, почему Сэто нельзя вернуться в село.
В эту ночь Сэто спалось плохо. Он ворочался на постели, тяжело вздыхал.
Мысли все время возвращались к постигшему его несчастью.
Его мать, конечно, могла продать корову и овец и вернуть колхозу деньги. Да, наконец, стоит ему самому приналечь на работу в каникулы, и он оплатит свой долг!… Но все ли поверят, что я на самом деле деньги у него украли? Вот что томило Сэто. Вот почему он решил не возвращаться в село.
Прошло несколько дней, и по селу разнесся слух, что Сэчо сбежал и растратил колхозные деньги.
— Ну что, Баграт, плакали колхозные денежки? — сказал Артем. — Разве не говорил я, что волка позвали за овцой приглядеть?
Баграт замялся. В его сердце тоже зародилась тревога: срок командировки давно прошел, а о Сэто ни слуху ни духу. И все же в нечестность мальчика не верилось.
— Знаете что? — сказал он, подумав. — Как бы ни был Сэто внутренне испорчен, все то, что мы сделали для него, не могло не повлиять на него хорошо. Он колхозных денег не присвоит. Я в этом убежден.
…В то время как в правлении колхоза шли эти разговоры, наши юные натуралисты, сидя на краю гумна, были погружены в грустное раздумье. Их угнетала не только пропажа денег, но и потеря товарища.
— Неужели мы ошиблись в Сэто? — задумчиво спросил Камо.
— Не может быть! Я не верю, чтобы он мог растратить колхозные деньги, — твердо сказал Армен.
— Мне тоже кажется, что этого не может быть. Что-нибудь случилось, — высказала свое мнение Асмик. — Сэто в тот день даже заплакал. Нет, мне сердце говорит, что он дурного не сделает…
Между станциями Калагеран и Санаин рельсы железной дороги пересекает много маленьких мостов, переброшенных через балки, в которых собирается мутные потоки дождевой воды.
Обходя свой участок, путевой сторож Мовсес остановился на одном из таких мостов. Из балки шел тяжелый запах.
«Должно быть, поезд прирезал какую-нибудь скотинку», — подумал Мовсес.
Он спустился с насыпи в балку. Там, влево от железнодорожного пути, в поросшей кустами шиповника и репьем ямке, виднелось что-то темное…
Мовсес подошел и остановился, потрясенный. Перед ним лежал сильно обезображенный труп человека. Невдалеке от него в траве валялся портфель.
Мовсес поднял портфель, открыл и, увидев в нем деньги, ахнул.