На Большом Каретном

Незнанский Фридрих Евсеевич

Воцарилось долгoe, очень долгое молчание, и наконец Дашков «прорезался»:

– Чего вы от меня хотите?

– Ты что, все еще ничего не понял? – громыхнул Бойцов. – Или же дурочку нецелованную продолжаешь из себя корчить? Правды! Но главное, как могло случиться, что Чикуров втянул тебя в этот переплет?

Видимо думая о чем-то своем, Дашков тупо уставился остановившимся взглядом в лобовое стекло, потом вдруг словно спохватился и произнес глухим, осипшим голосом:

– Он запугал меня.

– Чем?

– Сказал, что

для начала лишит нас нашего сына, потом поиздевается над женой, а потом уже примется и за меня, если я не помогу ему в деле с Толчевым.

– И ты?..

Дашков только плечами пожал.

– Чикуров говорил, что это за дело такое?

– Да, – вздохнул Дашков, – говорил. И даже предложил мне переговорить с Толчевым о выгодной, по его разумению, сделке.

– Что за сделка такая?

– Он оплачивает нам с Толчевым тройной гонорар, а мы возвращаем ему всю съемку и те материалы, которые накопали по ходу работы.

– И что Толчев? – спросил Голованов, хотя и без того было ясно, чем закончилось это предложение фирмачей.

– Отказался, естественно, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Дашков и тут же добавил: – Просто надо было знать Юрку.

– И что тогда?

Дашков угрюмо молчал.

– Ну? – напомнил о себе Бойцов.

– Вот тогда-то он и пригрозил мне сыном.

– Та-ак, а теперь все по порядку.

– Он спросил у меня, где Толчев может держать свою съемку, и, когда я сказал, что, вероятней всего, в своей мастерской на Большом Каретном, где он живет со своей новой женой, он тут же стал расспрашивать меня о Машке, с которой меня в свое время познакомил Юра, после чего и потребовал от меня, чтобы я познакомил его с ней.

Дашков замолчал, видимо припоминая те отравные для него дни, однако под тяжелым взглядом Голованова заговорил опять:

– В тот момент я еще не до конца осознавал, что к чему, и, чтобы хоть как-то открутиться от Чикурова, сказал ему, что Машка не по его зубам, у нее уже есть хахаль, к которому она даже в Чехов мотается. Мне об этом незадолго до этого сам Юра по пьяни рассказал, однако он настаивал, и я познакомил их как бы случайно.

– Кем он представился?

– Начальником службы безопасности крутого банка.

– И что Мария?

– Когда узнала, что он работает в банке, то я даже испугался, что она треснет от счастья. Тот хахаль ее, оказывается, то ли без работы в своем Чехове сидел, то ли ему крохи какие-то платили, вот она и попросила Чикурова, чтобы он взял к себе на работу очень хорошего человека.

– И?..

– Чикуров, естественно, согласился, однако сказал, что придется немного повременить, пока не освободится вакантное место.

– А Мария?

– Она едва не прыгала от счастья и даже закатила грандиозную пьянку по такому случаю. Юрка в эти дни как раз в командировке был.

– На этой пьянке присутствовал и ее любовник?

– Да. Она потом звонила мне, просила, чтобы я не вздумал проболтаться

Толчеву, и благодарила за то, что ей удалось свести вместе двух прекрасных людей.

Дашков замолчал, будто его обрезали, и снова тупо уставился в лобовое стекло.

– Я слушаю, – напомнил о себе Бойцов.

При звуке его голоса Дашков как бы вскинулся и уже совершенно осевшим голосом сказал, вернее, почти выдавил из себя:

– А потом... спустя недели полторы после этого знакомства, в те дни как раз и появилось это Юркино интервью с «бомбой». Толчев взял неделю отгулов и уехал на охоту...

Дашкову, видимо, действительно трудно было вспоминать свое предательство, и снова Бойцов вынужден был напомнить о себе:

– И?..

– Мне позвонил Чикуров, сказал, что необходимо срочно встретиться, и, когда мы разговаривали в его машине, он снова угрожал мне и сказал, чтобы я сделал все, чтобы вытащить Толчева с охоты на день или на два дня раньше положенного.

– И ты сделал это?

– Да. Но... но я даже предполагать не мог, что он, что его...

– Говори по существу!

– Я созвонился с Юркой и сказал, что есть один человек, который раньше работал в «Клоне», но вынужден был уехать из Москвы, и он может предоставить нам совершенно обалденные факты по клонированию в России. В частности, в «Клондайке». И если эта информация нам действительно нужна...

– Короче, Толчев тут же примчался в Москву, заскочил в свою мастерскую, чтобы переодеться и взять аппаратуру для пересъемки, и тут-то его?.. – подсказал Бойцов.

– Да, – совершенно бесцветным голосом подтвердил Дашков. – Но я... Честное слово, я... я даже предполагать не мог, что готовит этот человек.

– А когда узнал? – задал вполне резонный вопрос Голованов.

Дашков угрюмо молчал.

– Что было потом? – потребовал Бойцов.

– Потом?.. – Дашков с силой потер лоб, силясь припомнить, что же на самом деле было после того, как он узнал о трагедии на Большом Каретном. – Я думал, что Чикуров наконец-то отвяжется от меня, но он вдруг позвонил несколько дней назад и снова потребовал встречи. Спросил, где еще мог бы хранить свою съемку Толчев, кроме как в своей мастерской.

– И ты рассказал ему о первой жене Толчева, – подсказал теперь Голованов. – А также о том рассказал, что Толчев уже давно наводил с ней мосты?

Дашков только кивнул.

– И ты даже адресок ему дал?

Впрочем, этот вопрос даже не требовал ответа.

– Хорошо, закончим с этим, – произнес Голованов. – Но скажи ты мне, как Чикуров узнал о моем посещении редакции?

В ответ было неопределенное пожатие плечами и понурое молчание.

– Ладно, понятно и с этим, – подвел черту Голованов. – Но признайся, это ты за мной из окна следил?

– Да.

– И тут же позвонил Чикурову? Что дяди интересуются гибелью Толчева, до правды желают докопаться?