На чужой территории

15 июля 1941 года Красная Армия нанесла превентивный удар по начавшим развёртывание в соответствии с директивой «Барбаросса» немецким войскам. Мощнейшие удары были нанесены по трём операционным направлениям. Из Белостокского выступа на запад и с поворотом на север, по Восточной Пруссии. Из Львовского выступа, прикрываясь на левом фланге Карпатами, на Краков, и из районов Черновиц и Бендер, имея правым флангом Карпаты, – по Румынии. В результате удара немецкие войска и их сателлиты частью попали в грандиозные окружения, а частью были разбиты порознь. Тактическая внезапность позволила Сталину захватить стратегическую инициативу, и германским стратегам осталось лишь с опозданием реагировать стремительно тающими войсками на очередные удары РККА. Вермахт, не имеющий

опыта оборонительных боев, да и не готовившийся к такой войне, все быстрее исчезал под гусеницами танков мехкорпусов РККА. Отдельные контрудары, в пожарном порядке организованные немецкими генералами, уже не могли изменить бедственного положения германской армии.

Будущее единой Европы, так скрупулёзно и с такой энергией создаваемое Гитлером, оказалось под большим вопросом. В результате разгрома румынской армии правительство Румынии заключило перемирие с СССР и обратило оружие против своего сюзерена. Её примеру не замедлили последовать и соседние страны. Венгрия, Болгария, Чехословакия – все приняли деятельное участие в разгроме немецких фашистов. Правда, в этих странах пришлось провести некоторые социально-политические мероприятия. По прошествии нескольких недель с начала Великой войны Советского народа против немецко-фашистских агрессоров соединения Красной Армии совместно с частями Народно-освободительной армии Югославии вступили на территорию Третьего Рейха. Конно-механизированные группы почти одновременно перерезали шоссе Вена – Грац – Клагенфурт, отсекая редкие группы немецкой пехоты и толпы беженцев от возможности выйти в Рейх южным путём и обходя, насколько это возможно в горной местности, очаги сопротивления, прорывались вперёд, все дальше и дальше, захватывая мосты и аэродромы, железнодорожные станции и крупные склады.

Пожилая женщина, Эрика Фон, стоит у открытого окна с видом на столицу Северо-Американских Соединённых Штатов. Поздний летний вечер. Дневной шум почти затих, но город и не думает засыпать. Некогда спать, сейчас происходят такие события! В ночном небе, то там, то тут, вспыхивают огоньки автоматных очередей, мигают вспышки разрывов гранат. Идёт свержение ненавистного режима. Наступил звёздный час, её звёздный час. Жаль только, что этот её триумф не могут разделить с ней другие люди. Те, с которыми она почти шестьдесят лет назад приехала сюда. Все уже ушли навсегда, а из нынешних никто до сих пор и не знает, а кто догадывается, молчит в тряпочку, о её роли в событиях, которые навечно войдут в историю Северной Америки. Рушится последний бастион зла, трещит по швам проклятый Вавилон, а у неё единственная радость – дожила до этого счастливого мига.

Эрика включила телевизор, пультом пощёлкала каналы. Везде одно и то же – прямая трансляция штурма восставшими народными массами ограды у Белого дома. Конгресс и Сенат давно взяты, а сейчас в прямом эфире показывают, как толпа разносит стальной забор перед лужайкой, как в панике бегут к вертолёту президент и его команда. Полицейские ещё держат оборону, но на них уже никто не обращает внимания. Прошли времена всесилья спецслужб. Госпожа Фон точно знает, что прямо сейчас, под видом толпы, не менее сотни специально подготовленных людей уже взяли штаб-квартиру ЦРУ и потрошат секреты, которые ещё представляют хоть какую-то ценность.

По латинскому каналу вновь показывают, как в Новой Мексике некто Майкл Педро провозглашает независимость штата от Центрального правительства. Первой это независимое государство признала Куба, а за ней и все остальные страны Латинской Америки, в своё время натерпевшиеся «демократии» по-американски. Пока ещё только назревает отделение южных штатов, что-то не могут решиться латифундисты чёртовы, боятся новой вспышки негритянского насилия на улицах. Страна медленно, но неуклонно расползается на большие и малые куски. А всего-то неделю назад президент, выступая в Сенате, уверял народ, что страна, как всегда, едина перед любыми угрозами, которые ей услужливо предоставляет весь остальной мир.

Эрика фон Брокдорф, семнадцатилетняя дочь барона Клауса фон Брокдорфа, активистка Союза немецких девушек, уходила от зверств красных варваров. Даже не потому, что её папа – один из известных

австрийских нацистов, которому в своё время сам Адольф Гитлер руку пожимал и приглашал стать бургомистром Линца, дорогого сердцу фюрера города. К стыду, Эрика поддалась панике, и когда её сердобольные родственники, дядя со своим многочисленным семейством, приличия ради позвали с собой, она, ни минуты не думая, побросала в свой рюкзак самые важные для молодой девушки вещи и прыгнула во второй автомобиль, которым управлял шурин старшего Брокдорфа. Рванула вместе с обывателями спасать собственную шкуру, вместо того чтобы защищать свою страну, свою Вену. Путь для бегства, по их сведениям, был открыт только на юг. С севера, из Словакии, наступали Советы, поэтому и курс взяли на Грац. Но огромные пробки на дорогах, забитых беженцами, не позволили быстро проскочить по не перехваченному врагом коридору, а к вечеру второго дня машины были конфискованы военной администрацией. Да и не жалко, все равно их пришлось бы бросить из-за отсутствия бензина на заправках. И Брокдорфы побрели уже пешком, надеясь, как многие сотни окружающих их людей, на удачу. На дороге между Винер-Нейштадтом и Нойекирхеном им стало известно, что русские уже в Граце, и в создавшейся панике Эрика «потерялась» и направилась в местную военную комендатуру. Там её приняли, конечно, не с распростёртыми объятиями, и зачислили на должность подносчицы боеприпасов в батальон Фольксштурма.

Батальон, а это несомненно для него очень лестное название, состоял из сотни ополченцев, вооружённых чем попало. Тут были и винтовки, и карабины, даже несколько полицейских пистолетов-пулемётов МП-39, совершенно непригодных для настоящего боя. В качестве средства усиления выступал трофейный чешский станковый пулемёт и неизвестно как здесь оказавшиеся две 37-мм противотанковые пушечки на деревянном ходу. Командовал батальоном пожилой майор ветеринарной службы, а помогал ему хромой фельдфебель, ветеран Французской кампании, демобилизованный было по ранению, но обладавший несомненным опытом современной войны.

Фольксштурм занял оборону по обеим обочинам шоссе перед въездом в пригород Нойекирхена, на развилке дорог. Пушки поставили за насыпью, обложили мешками с песком, выкопали с помощью небольшого экскаватора траншею, протянули телефонные провода к наблюдательному пункту, расположившемуся чуть сзади. В тревожном ожидании прошли вечер и ночь, а под утро послышался нарастающий металлический лязг. По шоссе, в сопровождении небольшой группы конников, двигались три танка. Эрика ничего не поняла в происходящем. Часто забахала пушка, стоявшая на правой обочине. Левая почему-то молчала. Протяжно затарахтел пулемёт. Нестройно присоединились к ним винтовки и карабины. Эрика схватила пулемётную ленту и понесла её под свист пуль к траншее. Её сбил с ног неизвестно откуда взявшийся фельдфебель:

– Ты что, дура, сдохнуть хочешь!

Она из густой травы, подняв голову, попыталась рассмотреть подробности боя, но опять ничего не увидела и вынуждена была ползти назад, к НП. И там её хорошенько отматерил майор, отчего желания воевать заметно поубавилось.

Советские танки сползли в кювет и оттуда стреляли из пулемётов, а конники вообще куда-то исчезли. В небе над позициями пролетел небольшой самолёт – биплан. А сразу же после этого на траншеи обрушился град снарядов. Описать артналёт невозможно. Нет слов в обычном языке, чтобы рассказать, как вибрирует воздух, заставляя зубы мелкой дрожью стучать друг о друга. Как ходит под ногами бывшая ещё минуту назад такой надёжной земля. Как неподъёмные предметы летают словно пушинки. Как фонтанами взлетают бревна перекрытий…

А потом со стороны тыла прилетели три штурмовика русских. Издалека дали залп ракетами, которые довольно кучно легли на центральную и правую позиции Фольксштурма, а затем, встав в круг, поочерёдно стали поливать траншеи пушечным и пулемётным огнём и засыпать их россыпями мелких осколочных бомб. Под прикрытием этого огненного ада к окопам ополченцев приблизились танки и спешенные конники РККА, и как только авианалет прекратился, коротким броском ворвались в них.

Фольксштурмисты, не ожидавшие такого развития событий, побежали, бросая оружие и прикрываясь насыпью шоссе. И Эрика тоже, только не вдоль дороги, по которой, набирая ход, понеслись танки русских, а забирая вправо, под прикрытие забора и лесополосы.