На далеких рубежах
Шрифт:
– - Да вы что, хлопцы, совсем одурели? Ведь у меня самолет. Кто ж будет встречать летчика? Да еще и не простой самолет...
Санитары, однако, не обращали ни малейшего внимания на протесты и увещевания, делали свое дело, твердо памятуя, что, во-первых, приказ есть приказ, во-вторых, им ведь тоже нужно тренироваться и действовать, как в настоящем бою.
Не иначе как неутомимый труженик аэродрома Гречка замешкался на стоянке со своим имуществом и не заметил, как к нему подоспели санитары.
Такая
Крепкая и неумолимая рука управляла тактическими учениями. Никто не занимался попустительством. Поступай, как на войне, а не то -- прочь с дороги, не путайся под ногами, кто бы ты ни был: атомное оружие не признает ни должностей, ни рангов...
Атомная бомба нанесла значительный ущерб и отобрала у Поддубного пятьдесят процентов личного состава полка.
– - Ваше решение, подполковник?
– - с превосходством победителя обратился к Поддубному старший посредник, полковник, представитель Москвы. В его голосе сквозили явно иронические нотки.
– - Что думаете делать?
– - А что же мне делать, если вы отняли у меня все?
– - ответил Поддубный, снимая противогаз, что разрешалось при обращении посредника.
– - Значит, подымаете руки?
– - Сдаюсь на милость победителя... Нет, нет, товарищ полковник, вы повремените записывать: учите, что всадник еще в седле. Прошу вашего внимания. Посмотрите.
По другую сторону взлетно-посадочной полосы поднимались в небо антенны запасной радиостанции, закопанной в землю и тщательно замаскированной. Четверо солдат, выскочив из подземелья, стремглав бежали в разных направлениях с кабельными катушками за плечами и с телефонными аппаратами в руках. Аэродром действовал.
– - Вот как?
– - посредник был приятно удивлен.
– - Так чего же вы прикидываетесь казанской сиротой, подполковник?
– - Простите великодушно. Уловил в ваших словах иронию, вот и решил подыграть вам. А теперь разрешите выполнять свои обязанности?
– - Что ж вы будете делать?
– - Определю уровень радиации, прикажу осмотреть летное поле, развернем восстановительные работы...
– - Действуйте, -- не дал ему договорить полковник.
Работы по ликвидации последствий атомного взрыва были выполнены наполовину раньше срока. А все потому, что Сидор Павлович заранее заготовил все, что нужно для ремонта бетонки: камень, кирпичи, гудрон. Все это было погружено на мощные МАЗы, стоявшие в окопах.
Сидор Павлович считался погибшим, но дело его жило. Недаром говорят,
Наладив связь, Поддубный выяснил обстановку. Все летчики полка, выполнив полетные задания, благополучно приземлились на запасных аэродромах.
Учения шли своим чередом.
Группами, звеньями, парами и в одиночку возвращались летчики на свой аэродром. Самолеты заправлялись горючим, воздухом, кислородом и снова взлетали, устремляясь на рубежи перехвата.
Встала в строй клубная машина, и через местный радиоузел передавались скупые сообщения об успехах летчиков и авиационных специалистов. Прозвучали над аэродромом фамилии майора Дроздова, капитана Маркова, лейтенантов Байрачного и Скибы. Все они заслужили благодарность генерала.
О Телюкове пока что не было слышно. Только под вечер запросил он разрешения на посадку. Оказалось, его долгое время держал в своем резерве командир дивизии. И вероятно, летчика не очень радушно угощали на запасном аэродроме -- не успел он снять с себя маску-скафандр, как скомандовал:
– - Дайте что-нибудь поесть, аллах вас забери!
Ему подвезли кастрюлю с гуляшем и литровый термос с кофе. Гуляш он съел, а кофе не успел выпить. Пришел персональный вызов с КП дивизии.
– - 777, воздух!
Поддубный схватился за голову, когда услышал данные штурмана наведения: высота -- 25 километров, скорость -- 2200 километров в час. Чтобы достать цель, летчик должен был лететь в два раза быстрее звука.
Наводил перехватчика майор Гришин. В эфире слышались его короткие отрывистые команды:
– - Я -- "Робинзон". 777, ваш курс... Как поняли?
– - Вас понял правильно, я -- 777.
И снова:
– - Я -- "Робинзон". Вправо тридцать.
– - Понял -- вправо тридцать.
Не только подполковник Поддубный -- все, кто находился в это мгновение -- именно мгновение!
– - на СКП и КП, прислушивались к эфиру или же следили за полетом перехватчика и цели по экранам радиолокаторов.
Шел последний, заключительный этап учений, и судьбу его решали двое: капитан Телюков и майор Гришин. В данном случае речь шла об оценке не только полка, но и дивизии.
На земле уже сгустились вечерние сумерки. А на высоте 25 километров еще вовсю светило солнце. Нигде ни облачка, ничего, на чем можно было остановить взгляд.
Казалось, отсюда рукой подать до космоса...
– - Я -- "Робинзон". Смотрите вперед, 777!
– - Смотрю -- не вижу...
– - Скорость!
– - Иду на максимальной.
– - Немного ручку от себя.
– - Я -- "Робинзон". У вас есть резерв высоты. Скорость нужна!
– - Даю скорость.
– - Наблюдаете?