На далеких рубежах
Шрифт:
Разговор внезапно прервался — за Телюковым пришла с аэродрома «Победа».
— Вас срочно вызывает командир, — сообщил Челматкин.
Он доставил летчика к Ту-2.
Пармовцы [4] проверяли моторы, агрегаты, приборы, срывали с самолетов фонари, а обычные сиденья в кабинах заменяли катапультными. Маляры перекрасили бомбардировщики в красный цвет, и они напоминали гигантских вареных раков.
Телюков сразу догадался, зачем его позвали.
Впереди — интересная боевая работа. Летчики-истребители получат возможность стрелять
4
ПАРМ — полевые авиаремонтные мастерские.
Майор Поддубный представил Телюкова только что прибывшему летчику-инструктору. Когда же ремонтники во главе с инженером подготовили двухместный Ту-2, инструктор начал «вывозить» Телюкова. И молодец же Телюков! После седьмого провозного вылетел на Ту-2 самостоятельно. Каких-нибудь три-четыре дня, и летчик все освоил. Одновременно он тренировал себя на земле, готовясь к прыжкам с парашютом.
Когда все подготовительные работы были завершены, прилетел генерал-майор авиации Щукин со своими помощниками. Они проложили маршрут, по которому будет запускаться на автопилотах Ту-2, обозначили район, где будет приземляться Телюков и где его должен подбирать вертолет.
Кизыл-Калынский аэродром стал в центре внимания всего соединения.
К стрельбе по Ту-2 готовились, однако, не только кизыл-калынцы, но и летчики других полков, в том числе полка Удальцова. Этот не зевал. Пронюхав о затее соседей, он каждый день наведывался в Кизыл-Калу, боясь, чтобы его не обошли…
И вот к полетам все уже готово.
Завтра утром первый вылет.
Старший лейтенант Телюков поставил картину на стол, прислонил ее к стене и отошел на середину комнаты, чтобы полюбоваться своим портретом на расстоянии.
— Ты! Ей-богу, ты, Филипп Кондратьевич! — обращался он к своему изображению. — Смотри пожалуйста, какая важная персона развалилась в кабине! Только золотой рамы не хватает! Но будет и рама. Поеду в Ашхабад и куплю. Еще, чего доброго, в Эрмитаж или в Третьяковку попадешь, Филипп Кондратьевич, если врежешься где-нибудь в пески… Тогда напишут: «Отважный летчик-истребитель, авиатор пустыни, герой учебных будней Филипп Кондратьевич Телюков жил и работал в эру аэропланов реактивных». И будут на тебя глядеть потомки, как на Чкалова.
Польщенный своим собственным красноречием, Телюков подмигнул сам себе в зеркале, пристроился у края стола и раскрыл учебник английского языка. Он во всем, насколько это позволяла его непоседливая натура, подражал «академику» и поставил себе целью в совершенстве овладеть английским языком, который изучал в десятилетке. Он так увлекся, что частенько над учебником и словарем засиживался до полуночи, если на утро не планировались полеты.
А ведь завтра полеты, да еще какие! На Ту-2 с катапультой! Стреляющий механизм выбросит его, Телюкова, из кабины, как мину, и повиснет он с парашютом над дикими песками.
Стало как-то не по себе при одной мысли об этом. Разум человека придумал катапульту. Не одному летчику спасла она жизнь.
А когда захочешь разобраться подробно — как же это так — стрелять самим собою, вылетать из кабины вместе с сиденьем, да еще вспомнишь, что мощный поток воздуха может и рот разодрать, если невзначай разинешь его… нет, лучше уж не думать…
Одним словом, катапульта — это на крайний случай, если уж ничего другого для спасения не остается. В конце концов лучше иметь рот залатанный, чем не иметь ничего.
Телюкова никто не неволил идти на такой риск. Он согласился по доброй воле, сознательно и даже охотно, да и какой же это летчик, если боится катапульты! А он, Телюков, не просто летчик, а старший летчик. Хоть и небольшой, но все же начальник. Он должен служить образцом для остальных. И он покажет, на что способен! Пусть на его примере товарищи закаляют свои сердца для будущих боев за Родину!
Как никогда прежде, Телюков чувствовал себя счастливым. Завтра в его отваге и храбрости убедится сам генерал. Его, Телюкова, имя станет известным в соединении, а возможно, о нем узнают и в Москве. В том же, что все будет хорошо, он почти не сомневался. Все вычислено, проверено, предусмотрено.
Неожиданно в окно ворвались звуки гитары. Кто это не спит в столь позднюю ночь? Ясно — молодые летчики. Не летают еще по ночам, не дежурят на аэродроме — вот и гуляют.
Телюков вышел на крыльцо. Летчики, как видно, возвращались из клуба и прошли мимо, не заметив Телюкова.
Немного погодя в темноте зашуршали чьи-то шаги, упругие, легкие. Так ходит Лиля… Телюков пригляделся и увидел Лизу Жбанову — дочь инженера. От нее веяло нежным запахом дорогих духов.
— Лиза!
Девушка остановилась.
— Не узнаете?
— Узнала.
— Проводить вас, Лиза?
Лиза стремительно повернулась и, почти касаясь локтя Телюкова полной грудью, зашептала таинственно, предостерегающе:
— Не летите! Ту-2 — это западня, ловушка, которую придумал для вас Поддубный… К нам приходил майор Гришин… Знаете, что он сказал папе? Нет, вы ничего не знаете… А я слышала. Гришин говорил, что Поддубный специально придумал полеты на старых бомбардировщиках, чтобы вы разбились… Из-за Лили. Не верите? Спросите у мамы! Она тоже слышала. И мама посоветовала мне как-нибудь передать это вам, чтобы вы отказались вообще летать на бомбардировщиках. А Лиля любит вас… только чин майора, должно быть, затуманил ей глаза… Она ездила с ним на «Победе» в аул. Я все знаю…
— Поздно, Лиза. Вопрос решен, я завтра лечу, — ответил Телюков, не успев еще разобраться в услышанном.
— Не летите! — умоляюще воскликнула Лиза и еще крепче прильнула к Телюкову. — Не летите!
«А ты? Чего так взволнована? — подумал Телюков. — Неужели ты… — и у него явилось желание провести с ней вечер. — Пригласить разве? Ведь завтра и впрямь может что-нибудь произойти… Бомбардировщики устарели… Жизнь коротка…»
Телюков мягко привлек Лизу к себе.
— Пойдем ко мне? Ну?..