На дальних мирах. Сборник научно-фантастических произведений
Шрифт:
— То, что я охраняю, не подлежит разграблению.
— Я заявляю свои права на эти вещи.
— Так поступали многие до тебя. Но у них не было никаких прав. Как и у тебя. Я не могу пропустить тебя.
— Испытай меня, — сказал Липеску, — и ты узнаешь, имею я права или нет.
— Войти может только мой хозяин.
— Кто твой хозяин? Я твой хозяин!
— Мой хозяин тот, кто мной командует. Но мной не может командовать человек, явивший мне свое невежество.
— Тогда испытай меня, — потребовал Липеску.
— Неправильный ответ наказывается смертью.
— Испытай
— Сокровище не принадлежит тебе.
— Испытай меня и отойди в сторону.
— Твои кости лягут рядом со всеми остальными.
— Испытай меня! — настаивал Липеску.
Бользано наверху напряженно следил за происходящим. Его худощавое тело сжалось в комок. Сейчас может произойти все, что угодно. Робот способен задавать вопросы похлеще, чем Сфинкс Эдипу.
Он может потребовать доказательство какой-нибудь теоремы или перевод неизвестных слов. Это они знали из сообщений о тех, кого постигла здесь злая участь. Один лишь неправильный ответ — и мгновенная смерть.
Вместе с Липеску они перекопали все библиотеки планеты, впихнув в машину, как они надеялись, все возможные знания. Это заняло больше месяца, даже с помощью многоступенчатых программ. Маленький сияющий шар на груди Липеску содержал бесконечное число ответов на бесконечное число вопросов.
Внизу робот и человек молча изучали друг друга.
— Дай определение широты, — наконец произнес хранитель.
— Ты имеешь в виду географическую широту? — уточнил Липеску.
Бользано сжался от страха. Этот идиот просит разъяснении! Он умрет еще до начала испытания!
— Дай определение широты.
Липеску уверенно ответил:
— Широтой называется угловое расстояние до точки на поверхности планеты к северу или к югу от экватора, если измерять его из центра планеты.
— Что более созвучно, — спросил робот, — терция в миноре или шестая доля в мажоре?
Наступила пауза. Липеску абсолютно не разбирался в музыке, но компьютер должен ему помочь.
— Терция в миноре, — ответил Липеску.
Без промедления робот выпалил следующий вопрос:
— Назови все простые числа между 5237 и 7641.
Липеску с легкостью принялся называть числа, и Бользано, расслабившись, улыбнулся. Все шло нормально. Робот задавал вопросы, касающиеся только каких-нибудь фактов, словно брал их из учебника, и это не представляло для Липеску никаких сложностей. После начального замешательства по поводу широты он, похоже, отвечал все уверенней и уверенней. Бользано, сощурившись, взглянул на экран, туда, где за спиной робота в проеме ворот виднелись беспорядочные горы сокровищ, и подумал: «Интересно, что мне достанется, когда Липеску заберет свои две трети?»
— Назови семь поэтов-трагиков Элиффы, — сказал робот.
— Домифар, Халионис, Слегг, Хорк-Секан…
— Четырнадцать знаков зодиака, видимые с Морниза, — потребовал робот.
— Зубы, Змеи, Листья, Водопад, Пятно…
— Что такое цветоножка?
— Стебель отдельного цветка.
— Сколько лет длилась осада Ларрина?
— Восемь.
— Процитируй плач цветка в третьем канто «Движущихся средств»
— «Мне больно, я плачу, я кричу, я умираю», — прогудел Липеску.
— Каковы различия между пестиком и тычинкой?
— Тычинка это орган цветка, производящий пыльцу, пестик…
И так далее. Вопрос за вопросом. Робот не удовлетворился классическими тремя вопросами древних мифов. Он задал дюжину, потом стал спрашивать дальше. С помощью шепчущего ответы бездонного источника знаний на груди Липеску справлялся с любой проблемой безукоризненно. Бользано старательно вел подсчет: его партнер блестяще разделался уже с семнадцатью вопросами. Когда наконец робот признает поражение? Когда он прекратит этот мрачный турнир и отступит в сторону?
Робот задал восемнадцатый вопрос, на удивление простой. Все, что он хотел, это формулировку теоремы Пифагора. Для этого Липеску даже не нужен компьютер. Он ответил сам, коротко, сжато и правильно. Бользано испытал прилив гордости за своего партнера.
И тут робот убил Липеску.
Все произошло мгновенно. Липеску ответил и стоял в ожидании очередного вопроса, однако вопросов больше не последовало. Вместо этого на бронированном брюхе робота сдвинулась панель, и что-то яркое и гибкое метнулось, раскручиваясь, через десять футов, разделявших испытуемого и хранителя. Это что-то рассекло Липеску пополам и тут же исчезло из виду. Туловище Липеску завалилось набок. Массивные ноги, прежде чем рухнуть, на какое-то мгновение неестественно застыли. Одна нога дернулась, и все затихло.
Совершенно ошарашенный происшедшим, Бользано продолжал сидеть в кабине, сразу ставшей одинокой и чужой. Его била дрожь. Что случилось? Липеску ответил правильно на все вопросы, и тем не менее робот убил его. Почему? Может, его партнер неправильно сформулировал теорему Пифагора? Нет. Бользано слушал внимательно. Ответ был безупречен, как и семнадцать предыдущих. Видимо, робот потерял интерес к игре. Сжульничал. Он намеренно располосовал Липеску, наказывая его за правильные ответы.
«Могут ли роботы жульничать? — подумал Бользано. — Способны ли они на злонамеренность?» Ни один из роботов, с которыми ему доводилось сталкиваться, не мог реагировать подобным образом. Впрочем, этот робот мало походил на других.
Сгорбившись, Бользано долго сидел в кабине корабля. Искушение стартовать с орбиты и отправиться домой, хоть и без добычи, но живым, не давало покоя. Но сокровища манили… Какой-то самоубийственный инстинкт заставлял медлить. Словно сирена, робот зазывал его вниз.
«Должен же быть какой-нибудь способ заставить робота повиноваться!» — подумал Бользано, направляя свой маленький корабль к широкой пустой равнине. Идея с компьютером была хороша во всех отношениях, кроме одного — она не сработала. Точно никто ничего не знал, но считалось, что люди погибали, когда после нескольких верных ответов в конце концов отвечали неправильно. Липеску же ответил правильно на все вопросы. И тем не менее он тоже мертв. Вряд ли для робота отношение квадрата гипотенузы к сумме квадратов катетов было иным, чем для Липеску.