На дальних подступах
Шрифт:
Лейтенант Шпилев вспоминает, что отбором людей майор С. С. Кобец занимался сам, заставляя прижимистых командиров расставаться не с худшими, а с лучшими специалистами. Мы придавали этому делу большое значение, рассчитывая, что будущий бронепоезд Шпилева, как это и оказалось на практике, сможет вести эффективную контрбатарейную борьбу, прикрывать аэродром, взлет и посадку истребителей, в пределах дальности уничтожать катера, баржи, корабли противника. Инженеры Киселев, Котов и лейтенант Шпилев отлично справились с установкой корабельных систем на железнодорожные платформы, со всеми монтажными и маскировочными работами, с подбором и оборудованием четырнадцати
19 июля прилетели два СБ для действий против броненосцев и других кораблей, скрывающихся в шхерах. Авиация флота уже несколько раз наносила по ним мощные бомбовые удары. СБ нашли у острова Хегсор броненосец, стоящий на якоре. При сильном огневом противодействии зениток они сбросили бомбы, но в цель не попали. На следующий день СБ летали дважды, одной бомбой зажгли вражеский эсминец, двумя потопили транспорт, но броненосца не нашли. Надо снова организовать разведку.
Вечером в тот же день на разведку вылетели на «ишаках» Леонович и Геннадий Цоколаев, лейтенант, один из самых замечательных наших летчиков. Броненосца они не нашли, но, атакованные истребителями противника, вступили в бой и сбили каждый по одному «Фоккеру-Д-21».
Пока мы решили использовать СБ для удара по району Вестервика, где скопилось много десантных судов и была обнаружена нами сильная противовоздушная оборона. Два СБ и семь наших истребителей 24 июля пробомбили этот район, вызвали сильный пожар, а потом и взрыв на острове Сюдланд, где стояла вражеская батарея. После налета туда ходили наши разведчики-истребители. Вестервик горел, дымом окутало и остров Сюдланд. Разведчикам пришлось принять воздушный бой. Лейтенант Овчинников сбил истребитель «фиат».
Противник в те дни недосчитался многих самолетов. 23 июля девять «чаек» — самолетов И-153 — капитана Белоусова и два И-16 Героев Советского Союза Антоненко и Бринько летали штурмовать сухопутный аэродром в Турку. Установив, что самолетов на этом аэродроме нет, Белоусов дал команду осмотреть порт. В гавани обнаружили два больших гидросамолета, похожих на немецкие «Дорнье-Валь». Зенитки открыли сильный огонь и сбили одну «чайку». Антоненко и Бринько расстреляли оба гидросамолета.
На следующий день оба героя и с ними на «чайках» летчики Белорусцев и Лазукин полетели на штурмовку морского аэродрома в Турку. Они обнаружили там пять гидросамолетов со свастикой на фюзеляжах. Два после штурмовки вспыхнули, как факелы, три не горели, но летчики видели, что от фашистских машин отлетают и тонут в воде части плоскостей, какие-то куски.
Внезапно появились шесть «фоккеров». Антоненко (он был старшим в группе) дал знак уходить и вывел товарищей из зоны зенитного огня в порту. Шесть истребителей врага бросились вслед нашей четверке. Над заливом в районе острова Эрэ Антоненко и его товарищи внезапно повернули преследующим навстречу и приняли бой. Бринько, ввязавшись в бой с двумя «фоккерами», сразу же сбил одного, отвернул в сторону и увидел, что Антоненко в опасности: один самолет атакует его в лоб, другой заходит в хвост. Короткой очередью Бринько сбил второго «фоккера». В итоге воздушного боя Антоненко, Белорусцев и Лазукин сбили по одному «фоккеру», Бринько — двух. Десять самолетов, уничтоженных в тот день четверкой наших, и один, сбитый во время разведки результатов бомбового удара по Вестервику Овчинниковым, — отличный и примерный итог для всего нашего гарнизона. Было чему учиться
У нас в штабе была и другая радость: за пятнадцать суток построили в парке новый командный пункт, с водопроводом, химзащитой, паровым отоплением и трехметровой крышей из железобетона. Мы, правда, поспешили в него перебраться: бетон, застывая, отдавал тепло и недели две на КП было жарко, как в бане; я даже разрешил всем работать в трусах. Мы с Расскиным выбрали себе маленькую каюту рядом с оперативным отделением, где находился и оперативный дежурный. Позже, уже в сентябре, когда флот из Таллина ушел и возникла угроза десанта на наше южное побережье, инженер Киселев спроектировал и построил четыре трехамбразурных дота для обороны КП — опасность нам грозила всегда и всюду.
Расскин через два дня после новоселья стал комиссаром базы. ЦК партии провел реорганизацию политических органов Красной Армии и Военно-Морского Флота и ввел институт военных комиссаров. С Расскиным мы сработались хорошо, с ним можно было отлично работать, даже при моем трудном, как говорят, характере, о чем я и сам неплохо осведомлен. Наши новые взаимоотношения подверглись испытанию буквально через несколько дней, когда Расскин пожелал снова лично возглавить вылазку на остров, на этот раз на Бенгтшер, скалу, выдвинувшуюся в море из шхер, с гранитной башней маяка на ее северном выступе.
Сам этот небольшой, метров триста в длину и двести в ширину, остров с высоченным сорокапятиметровым маяком, примыкающим к трехэтажному каменному зданию, был для нас бельмом в глазу. Из опроса пленных мы знали, что на нем находится пост наблюдения и артиллерийский корректировочный пункт с личным составом 6–7 человек. Телефон, подводный кабель, связывает Бенгтшер с островом Эрэ, где стоит 305-миллиметровая батарея. С маяка виден каждый идущий к нам корабль, вся юго-западная часть полуострова, батареи, порт, словом, он нам мешал жить и воевать. Я сперва не соглашался с предложением моего комиссара ликвидировать маяк на Бенгтшере, но он, ободренный успехом на Моргонланде, настаивал и убедил меня.
Воздушная разведка установила, что на Бенгтшере, кроме маяка и каменного дома, нет никаких оборонительных сооружений.
В районе островов Эрэ — Хегсор мы часто замечали катера и канонерские лодки противника, но этот обычный вид деятельности финнов у крупных и вооруженных островов сам по себе не вызывал никаких опасений. Правда, Эрэ значительно ближе к Бенгтшеру, чем Ханко. Но если подойти незаметно и внезапно, успех обеспечен.
Комиссар пограничного отряда полковой комиссар С. И. Иванов отобрал тридцать добровольцев, желавших пойти в этот рейд. Их командиром назначили старшего лейтенанта П. В. Курилова, комиссаром — старшего политрука А. И. Румянцева. Для высадки выделили три катера МО: на МО-312 — группа захвата и подрыва, на МО-311 — взрывчатка и специалисты, которые должны взрывать маяк, МО-238 — обеспечивающий. Так мы спланировали диверсионный рейд на Бенгтшер.
Арсений Львович Расскин решил идти с группой захвата. Риск большой, но я никак не мог его отговорить, А приказать нельзя.
Пошел на хитрость: вместе с прилетевшим на Ханко на МБР-2 с особо сложным заданием Леонидом Карповичем Щербаковым, заместителем начальника особого отдела флота, я уговорил своего комиссара отдохнуть перед выходом, дождался, пока он заснул, дежурному запретил его будить, отменив тем самым приказание Расскина разбудить его к двум часам ночи, а выход катеров перенес на час раньше.