На дело со своим ментом
Шрифт:
— Он освободится не раньше двух часов, — отрезала секретарша и с усердием принялась что-то печатать на компьютере.
— Ну и чего, штурмом брать этот офис? — спросила Женька, садясь в машину.
— Попробуем после обеда, — пожала я плечами.
— Смотри, какой занятой…
— Да не заводись ты, — одернула я подружку. — Деньги требуют времени. Правда, теперь мне почему-то хочется с ним встретиться еще больше.
— Вот что, — подумав, заявила Женька. — Тормозни-ка возле телефончика. Позвоню бизнесмену, авось он по телефону доступнее.
Желая присутствовать при разговоре, я пошла вместе с Женькой. Она набрала номер, и вскоре
— «Николаев и Кo ]».
— Сафронова, налоговая полиция, — нагло заявила Женька и добавила: — Могу я поговорить с господином Николаевым?
— Одну минуточку.
Женька фыркнула, прикрыв трубку ладонью, а я покачала головой: доверие граждан вызывало недоумение.
— Слушаю, — голос звучал устало, но без намека на беспокойство. — Вадим Александрович? — мяукнула подружка. — Вам должно быть известно, что человека, которому вы продали машину, разыскивает милиция по обвинению в киднеппинге? Мы хотели бы с вами встретиться и кое-что обсудить.
— Мы? — удивился Вадим Александрович. — У меня уже были из милиции. Очень сожалею, но ничего нового я сообщить не могу. Я продал машину почти три месяца назад, от руки написав парню доверенность.
— Парню?
— Как будто да.
— Вы сами-то в эту чепуху верите? — хмыкнула Женька.
— Что вы имеете в виду? — разозлился Вадим Александрович.
— Допустим, забыть фамилию — это куда ни шло, но, кто у вас ее покупал, мужчина или женщина, вы помнить все-таки должны.
— Слушайте, не надо делать из продажи машины детектив. Я неважно себя чувствовал. Конечно, покупателем был мужчина, но доверенность писал он сам, я только поставил подпись, и, какое имя он указал в доверенности, меня, если честно, не интересовало. Поэтому я и затрудняюсь сказать, кому ее продал. То есть деньги я получил от мужчины, но очень может быть, что на машине раскатывает женщина.
— Здорово, — порадовалась Женька, а Вадим Александрович задал встречный вопрос:
— Это вы были сегодня в моем офисе?
— Мы. И вот что, Вадим Александрович, Инга — моя давняя подруга, и байка, которую вы рассказали в милиции, в моем случае не пройдет. Вы знаете почему.
— Что я знаю? — хмыкнул он, но голос звучал так, что и я, и подружка поняли — парень насторожился. — Если вы решили подработать шантажом, предупреждаю сразу — дело это бесперспективное и даже опасное.
— А вот это вы зря, — сказала Женька ласково. — Мы ищем Ингу. По-моему, она в дерьме по самые уши. Нам нужен ребенок, а дурацкие семейные тайны пусть оставят при себе. Если вы знаете, где она сейчас, передайте…
— Вы с ума сошли! — воскликнул он. — Я знать не знаю никакой Инги. И при чем здесь ребенок?
— Она похитила ребенка, намереваясь получить за него деньги. Во время передачи выкупа брат Инги, помогавший ей в этом деле, был убит. Вам что, в милиции не сообщили, почему интересуются вашей бывшей машиной?
— Нет. То есть сказали, что произошла авария… Послушайте, я не знаю, что вы от меня хотите, но должен вам заявить: ни о какой Инге я никогда не слышал. Если вы появитесь в моем офисе или еще раз позвоните, я сообщу в милицию.
— Сделайте одолжение, — буркнула Женька, бросая трубку. — Что думаешь? — спросила она, хмуро глядя на меня.
— Внутренний голос настойчиво шепчет: парню что-то известно.
— То-то и оно-то. А мы не знаем что. А вдруг это выведет нас на Лельку?
— Предлагаешь допрос с пристрастием?
— Да
Не успели мы вернуться в мою квартиру, как зазвонил телефон. Наталья, сестра Веры, сказала взволнованно:
— Анфиса, ты не могла бы приехать к нам прямо сейчас?
— А что случилось? — испугалась я.
— У Верочки истерика. Пожалуйста, приезжай.
Мы с Женькой наперегонки кинулись из дома. Уже в машине я сообразила, что разумнее вызвать такси, возле дунаевского дома оставить родное железо негде, но, мысленно махнув рукой, тронулась с места.
Если у Веры и была истерика, то к моменту нашего прибытия подруга уже успокоилась.
— В чем дело-то? — зашептала Женька встретившей нас Наталье.
— Она была у Игоря и вернулась в таком возбужденном состоянии. Я хотела «Скорую» вызвать, но Верочка запретила.
Вера лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, услышав голоса, подняла голову и спросила:
— Анфиса, что происходит?
Честно говоря, я растерялась, посмотрела на Веру и пожала плечами:
— О чем ты?
— Я была у Игоря. Мы спокойно разговаривали, и вдруг, когда я сказала, что номер «Део» ты узнала у кого-то из спортивной школы… Ты не представляешь, что с ним было. Он начал кричать, что вы суете свой нос в чужие дела, что вы разбиваете нашу семью. У него подскочило давление… Анфиса, что он имел в виду? — Вера села, сложив на коленях руки и глядя на меня серьезно и выжидающе. Я мысленно вздохнула. Что я должна сделать: рассказать Вере, что ее муж — родной отец ребенка и боится, что она об этом узнает, потому что он шесть лет обманывал ее, а теперь выходит… Нет уж, пусть сами разбираются. — У твоего Игоря крыша поехала, — пришла мне на помощь Женька. — Он и в прошлый раз орал и нас из дома выставил, поскольку считал, что мы своими вопросами все портим, а мы просто хотели помочь. Сейчас у вас не лучший период жизни, я думаю, не стоит особенно остро реагировать на слова друг друга, сказанные в горячке. — Женька еще минут пять распиналась в том же духе, а я кивала с умным видом и надеялась, что красноречия подружки хватит как минимум на десять. Слова Женьки действовали на Веру усыпляюще. Она склонила голову, рассматривая свои руки, и, когда Евгения Петровна наконец заткнулась, сказала:
— Конечно, ты права. Но Игорь сам на себя не похож. Я так боюсь. У меня нет сил. Только страх. Мне кажется, мы уже никогда не будем вместе. Словно иду длинным коридором, а впереди — пустота. Где моя доченька, девочки? — всхлипнула она, зажимая себе рот рукой. — Я больше не могу так… господи…
Мы бросились к Вере и, само собой, тоже разревелись, так что не ясно было, кому из нас следует вызывать «неотложку».
Где-то через час мы смогли успокоиться и даже уговорили Веру выпить немного куриного бульона. Квартиру покинули полные решимости во что бы то ни стало отыскать Лельку. — Уж очень он переживает за грехи молодости, — хмуро заметила подружка.
— Тебе Ромка объяснял: менты проявили интерес, и теперь выходит, что Игорь стрелял не в предполагаемого неизвестного похитителя, а в человека, хорошо ему знакомого. Чувствуешь разницу? У него могут быть крупные неприятности, поэтому вполне естественно, что он нервничает.
— Да? — потерла нос Женька и так посмотрела на меня, точно очень сомневалась в моих словах. — Слушай, а с какой стати вы тогда поехали на твоей тачке, не помнишь?
— Ну… свою он в гараж поставил, а моя под рукой…