На дело со своим ментом
Шрифт:
Роман Андреевич сделал несколько звонков, но особого толка я в них не усмотрела. К несчастью, похищение детей не такая уж редкость, но поверить в то, что беда приключилась с очень близким тебе человеком, упорно не хотелось. Не выдержав всеобщего напряжения, мы с Женькой вышли на кухню и закурили.
— Расскажи, что знаешь, — попросила я, хотя сестра Веры успела поведать о событиях вчерашнего дня.
— Нечего рассказывать, — нахмурилась Женька. — Ребенок играл во дворе. Как обычно. Где-то часа в четыре Вера пошла в магазин и Лельку в песочнице не обнаружила, забеспокоилась. Ребятня ничего сообщить не смогла, и соседки на скамейке тоже. Вера обежала весь двор,
— Подожди, — нахмурилась я, не желая вслед за подружкой представлять, что может сделать с ребенком какой-нибудь сукин сын. — Лелька на редкость рассудительное создание, и Вера ее воспитывала правильно. Ни за что не поверю, что она пошла с незнакомым человеком.
— Она ребенок, пообещали шоколадку…
— Нет, — перебила я. — Когда Роман Андреевич впервые появился в этом доме и протянул Лельке плюшевого мишку, она сказала «спасибо», но игрушку не взяла, а сначала спросила разрешения у матери. Говорю, Лелька на редкость рассудительна. К тому же шоколадки ей не в диковинку, и вряд ли она ими прельстится.
— Допустим, — кивнула Женька. — Но Лельке всего шесть лет. Подошел дядя, подхватил на руки и рванул со двора…
Отвечать я не стала, но глубоко задумалась, а затем подошла к окну, выходящему во двор. Близился рассвет, на востоке небо было мутно-серым, а небольшой двор освещал фонарь возле ЖКО, что напротив. Дома здесь старые, построенные в начале пятидесятых. Тот, в котором расположен ЖКО, двухэтажный, слева точно такой же дом, а тот, в котором я сейчас находилась, имел четыре этажа и фасадом выходил на центральную улицу. Справа кирпичные сараи. Сообразительные граждане превратили их в гаражи. Дворик небольшой, зеленый, почти в центре огромный развесистый клен, под ним доминошный стол. Я не припомню случая, чтобы он был пуст, разумеется, если не считать тех дней, когда шли проливные дожди. Но если Лелька гуляла во дворе, ни о каком дожде не могло быть и речи. Ближе к сараям детская площадка, домушка на курьих ножках, качели и песочница, возле низкого заборчика скамейка. Как я уже сказала, дома здесь старые, и живут в них в основном пенсионеры. Самодельные лавки возле каждого подъезда, а на них старушки, старички и молодые мамаши с колясками. Псих с ребенком на руках, стремительно покидающий двор, непременно привлек бы чье-то внимание, а милиция, опросив граждан, с прискорбием констатировала, что никто ничего не видел.
Женька стояла рядом и тоже пялилась в окно, потом покосилась на меня и заявила с тяжелым вздохом:
— Да, чепуха получается.
— Вот именно, — кивнула я. — О том, что ребенка просто схватили и куда-то увезли, не может быть и речи. Она пошла сама. Причем двор, скорее всего, покинула без сопровождения. Чужой человек, ведущий Лельку за руку, непременно привлек бы к себе внимание.
— Чужой? — вытаращила глаза Женька. — Ты имеешь в виду, что Лельку увел кто-то из знакомых?
— Чудовищно, но факт. Чужак привлек бы внимание, и добровольно Лелька ни с кем бы не пошла.
— Господи! — ахнула Женька и даже перекрестилась. — Это что же делается? — В этом месте она сурово нахмурилась и на меня посмотрела так, точно я на сегодняшний день была ее самым
— Хорошо, — согласилась я. — Допустим, у меня едет крыша, а что скажут умники?
— Ничего, — подумав, вздохнула Женька. — Конечно, кое в чем ты права: Лелька послушная девчонка, двор не покинет и чужому человеку руки не даст. Свистнуть ребенка из такого дворика в самом деле занятие не из легких. Выходит, ее как-то выманили со двора, а схватили уже на улице.
— И она не закричала?
— Не пережимай, ей шесть лет, и похититель мог не дать ей возможности даже пискнуть.
— Тогда он был на машине, — кивнула я, — иначе не склеивается.
— Разумеется, на машине. И машина стояла где-то неподалеку. — Мы переглянулись, и Женька заметила неуверенно: — Думаешь, менты такие дураки и этого не сообразили?
— Не в том дело, — поморщилась я. — Не каждый человек может спокойно разговаривать с блюстителем порядка. Я вот всегда пугаюсь, к примеру.
— Ты? — скривилась Женька, явно не поверив. — Да у тебя муж — тот же мент.
— При чем здесь муж? — разозлилась я.
— Ладно, не заводись, — вздохнула подружка. — Основную мысль я просекла. Ты хочешь сказать, что кто-то непременно видел, как Лелька покинула двор. Но менты обошли все квартиры, все…
— Кто-то в волнении просто не вспомнил что-то важное или решил, что увиденное им к исчезновению девочки не имеет отношения, и промолчал.
— А нам расскажут? — закончила мою мысль Женька.
— Надеюсь, — кивнула я.
Остаток ночи и утро прошли в напрасном ожидании. О ребенке по-прежнему не было никаких известий. Часам к девяти все начали расходиться на работу. Остались только родители девочки, не смыкавшие глаз вторую ночь и к этому моменту совершенно измученные, Веркина сестра Наталья да мы с Женькой. Во дворе появились жильцы, и мы, переглянувшись с подружкой, шепнули Наталье:
— Мы во двор, вдруг узнаем что путное. — Та кивнула в ответ, хотя вряд ли нас слышала.
Через пять минут мы сидели на скамье возле той самой песочницы на детской площадке. Вскоре к нам присоединились две старушки, внуки которых с энтузиазмом раскатывали на велосипедах.
— Как себя чувствует Верочка? — тут же спросила меня соседка справа, я с ней знакома не была, но она, как видно, признала во мне Веркину подругу, что послужило косвенным подтверждением моей правоты: человек в этом дворе не останется незамеченным.
— Плохо, — с готовностью ответила Женька, радуясь легко завязавшемуся разговору.
— Есть новости?
— Никаких. Всю ночь глаз не сомкнули. Вот вышли во двор проветриться, с Верой пока осталась ее сестра.
— Да, — дружно вздохнули старушки. — Что делается, ребенка одного во двор не выпустишь. Я сама всю ночь не спала, и сердце разболелось, просто беда… может, найдут Оленьку, ведь такая девочка хорошая…
Обе женщины опять вздохнули, а я вдруг разозлилась, потому что почувствовала, что нашу Лельку увидеть они не чаяли. Конечно, винить их было глупо, и я попробовала успокоиться, на это потребовалось время, в продолжение которого Женька активно поддерживала разговор. Выяснить удалось немного. В тот день, когда исчезла Лелька, примерно с трех часов старушки были во дворе, но отдыхали не на этой скамейке, а на той, что возле второго подъезда. Марья Петровна вышла погулять со своей собакой, дворняжкой по кличке Пушок, тот развлекался самостоятельно, а хозяйка обсуждала последние новости. Второй подъезд как раз на выезде со двора.