На день погребения моего
Шрифт:
—Дом, — сказал кто-то, — это дом. А из какого дома прибыли вы?
Но все ушли прежде, чем кто-нибудь из парней успел ответить.
В моряцкой таверне в доках, в одном из этих низких притонов, которые Чик Заднелет находил с безошибочным инстинктом, в какой уголок мира ни занесло бы мальчиков, он встретил мрачного морского изгоя, который объявил, что выжил после крушения фрегата «Корабль Ее Величества Мегера», разбившегося у острова Амстердам приблизительно тридцать лет назад.
— Паршивое местечко. Потребовались месяцы, чтобы нас спасли. Ничем не отличается от морской службы...о, это отсутствие движения, конечно, немного больше рыбы
— Любопытно, — сказал Чик. — Именно таково, по моим подсчетам, население Сент-Маска.
Всего несколько часов спустя после того, как они покинули эти языческие обломки в восстановившейся пустоте моря, перед ними возник вулкан, темный и мертвящий, это был их пункт назначения. Задание заключалось в наблюдении за явлениями, которые будут происходить во время эксперимента доктора Теслы в Колорадо-Спрингз в точке Земли, которая является ее антиподом. Служба логистики «Друзей Удачи» поставляла им, без каких-либо просьб, всегда вовремя, дорогие наборы электрических инструментов с учетом новейших тенденций технической мысли, их доставляли без счетов-фактур восточные рабочие, которые толпой заходили в лагерь и покидали его, смена за сменой, часто под непомерной ношей. Вскоре территория была завалена паллетами и гвоздями из открытых ящиков. Солома постепенно выпадала из шляп кули и уже доставала им по щиколотку. Вредители, попавшие на берег вместе с грузом, иногда из самой Калифорнии, карабкались и вскоре нашли себе дом на склонах вулкана, осмеливаясь спуститься в лагерь только для ночных набегов на камбуз.
Наконец, разгрузка корабля была завершена, кочующая рабочая бригада тихо отгребла веслами к судну без флага, стоявшему в открытом море, чтобы выполнять физическую работу где-нибудь еще в этом полушарии. Скорее всего, в Южной Африке. А мальчики собрались вплотную у подножия сочащегося ядом вулкана, высота которого составляла почти тысячу футов, на берегу, столь ярко освещенном, что он казался почти бесцветным, слепота в сердце вулкана ко всему, что они знали, пока волны океана накатывали одна за другой, мерно, как дыхание какого-то местного бога. Сначала никто не знал, что сказать, даже если бы можно было услышать наверху звук батареи прибоя.
В последнее время обед был сопряжен с политической нестабильностью из-за продолжавшейся дискуссии относительно выбора новой фигуры для носа судна. Предыдущая фигура, являвшая собой голову президента МакКинли, была серьезно повреждена во время непреднамеренного столкновения с чикагским небоскребом, которого, насколько мальчикам было известно, не было там накануне.
Чик Заднелет и Дерби Сосунок выступали лоббистами фигуры голой женщины:
— И чем аппетитнее, тем лучше! — требовал Дерби на каждом из многочисленных ситуативных собраний по этому вопросу, что вызывало уже едва ли не рефлекторные укоры со стороны Линдси Ноузворта:
— Сосунок, Сосунок... список твоих недостатков растет с удручающе головокружительной скоростью.
— И ни одна из них не соответствует чертовой политике судна, — протестовал Дерби, хмуря
Прежде веселый талисман вышел из возраста политической невинности через краткий период юношеской неопределенности и перешел на этап недоверия к властям, приближаясь к склонам Нигилизма. Его сослуживцы по воздушному судну, даже всегда веселый Чик Заднелет, долго думали, прежде чем произнести вслух даже самую обычную шутку в присутствии Сосунка, чтобы он не обиделся.
По вопросу выбора фигуры на нос судна Рэндольф Сент-Космо продолжал настаивать на Национальной птице как безопасном и патриотическом выборе. Майлзу Бланделлу, со своей стороны, было вообще всё равно, что будет изображать фигура, если это будет что-то съедобное, в то время как Линдси, словно обиженный прагматизмом этого выбора, настаивал на чистой абстракции:
— Один из полиэдров Платона, возможно.
— Этот тип, —хихикнул Дерби, — доставал свою болванку только для того, чтобы помочиться, я готов биться об заклад!
— Никто не спорит! — презрительно захохотал Чик.
Споры о носовой фигуре, сначала не выходившие за рамки различий вкусов, становились всё озлобленнее и запутаннее, вскоре достигнув глубины, которая изумила их всех. Старые раны снова начали болеть, был найден повод, чтобы обменяться тычками, а вскоре — и ударами. В районе расположения кухни появилось объявление очень большим шрифтом кларендон:
По поручению начальника штаба.
P.S.- Да, это НЕДЕЛИ!!!
Тем не менее, они продолжали ерзать и ворчать, делая шарики размером с палец из спаржевого мусса, супа гумбо в креольском стиле или пюре из репы, всякий раз, когда думали, что главный старшина корабельной полиции не смотрит — не для того, чтобы есть, а чтобы исподтишка бросать их друг в друга, надеясь на реакцию. Майлз Бланделл, как командир судна, смотрел на них с добродушной растерянностью.
—Замбледи бонгбонг, — подбадривающее кричал он, когда летела еда. — Вамбле, вамбле!
Майлз, блуждавший по коридорам, словно привидение, начал всё больше пугать сослуживцев. Обеды слишком часто превращались в упражнения в глубокой, даже смертельной, неопределенности, в зависимости от того, где в этот день Майлз приобрел ингредиенты. Иногда он готовил настоящий кордон блю, а иногда — что-то несъедобное из-за блужданий духа, направление которого никогда нельзя было с точностью предсказать. Не то чтобы Майлз мог намеренно испортить суп или сжечь мясной хлеб — он редко поступал так откровенно, скорее был склонен к упущениям по забывчивости или к ошибкам в измерении количества и времени.
— Если существует необратимый процесс, это — приготовление еды! —отчитывал его офицер по вопросам термодинамики Чик Заднелет, желая помочь, но с некоторым невольным волнением.
— Ты не можешь заново пожарить индюшку или заново перемешать испорченный соус — время определено для каждого рецепта, и, не обращая на него внимания, ты создаешь угрозу для себя.
Иногда Майлз отвечал:
— Спасибо, Чик, это мудрый совет...
. . . ты столь невероятно терпелив ко мне, я приложу все усилия и сделаю всё возможное, чтобы улучшить ситуацию, а иногда он кричал: