НА ДЕСЯТОЙ ПЛАНЕТЕ
Шрифт:
— Используем это обстоятельство для научных наблюдений. Хорошо бы взять возможно большее число проб пыли и газов. Выходить из корабля категорически запрещаю. Всем быть начеку, — услышали космонавты по радио распоряжения капитана.
Не успел корабль вонзиться в хвост кометы, слабо светившийся полосой белесоватого тумана, как от Яровой поступили первые тревожные сигналы.
— Потеряна радиосвязь с Землей! Мы в сфере сильнейшей электромагнитной бури!
Вдруг корабль словно вонзился во что—то мягкое, как лодка в тину.
«Начинается»! — подумал Медведев.
И в
— Что произошло? — послышался голос Хачатурова.
— Не знаю, — ответила Данилова. — Но у меня взбесились все стрелки магнитометров.
В разговор включился Медведев.
— Не ожидал, что комета имеет такое мощное электромагнитное поле. Хорошо, что наше вторжение в комету обошлось без электрического разряда. Вы не чувствуете, что стало прохладнее? — спросил он, мельком посмотрев на термометр.
Термометр показывал, что внутри корабля начала падать температура. Сначала космонавты только поеживались, потом были вынуждены надеть меховые костюмы, а холод становился все сильнее.
— Еще немного, начнет замерзать вода, — невесело проговорил Дубравин. — Ведь лед разорвет цистерны, нам нечего будет пить.
— Армен, включи атомный двигатель на обогрев корабля, — связался Медведев с Хачатуровым.
— Уже включил, — ответил тот.
— Неужели электромагнитные силы кометы проникли сквозь броневую обшивку корабля и его защитную изоляцию? — недоумевала Таня. — Странно, что холоднее всего у меня в рубке.
Вдруг температура в корабле быстро повысилась. Через минуту термометр показывал уже тридцать градусов.
— Отставить обогрев, — распорядился капитан. Но жара, сменив холод, продолжала усиливаться. Посиневшая вначале обшивка внутренних стен теперь пожелтела. Термические краски наглядно показывали изменения температуры.
«Нельзя допустить, чтобы они покраснели, — Медведев мучительно раздумывал над тем, что же предпринять. Виски ломило, дышалось тяжело. — Так долго не продержаться! Надо усилить вентиляцию!».
Перевалив за пятьдесят градусов, температура поднималась выше.
— Всем надеть скафандры! — отдал приказание капитан. Это было последнее средство. Только они, с внутренней терморегуляцией, могли спасти космонавтов от участи заживо свариться.
— Виктор! Термометр остановился! Жара снижается! — воскликнул Дубравин.
Медленно снижаясь, температура пришла наконец в нормальное состояние. Обливаясь потом, космонавты облегченно вздохнули.
— Наш атомный тигр одолел косматую ведьму! — ликовал Хачатуров, и с экрана телефона на всех смотрело его улыбающееся лицо. — Не так—то просто сделать из нас шашлык! — пошутил он, выключая двигатели.
— Уф—ф! — Медведев платком вытер мокрый лоб. — Проведай, Вася, фаэтов. Им, наверное, пришлось хуже нашего. Дубравин поспешил в каюты к фаэтам.
— Сейчас мне лучше. Одно время было совсем плохо, — пожаловалась Ни—лия. — Пойдем к Ми—диону. Я очень беспокоюсь за него.
Около Ми—диона, потерявшего сознание, уже хлопотала
— Его сердце перестало биться! — вскрикнула Таня вдруг в отчаянии.
Дубравин стоял, не зная что делать. Ни—лия же быстро достала флакон, сквозь темный хрусталь которого просвечивала красноватая, как огонь, жидкость, и капнула ее в полуоткрытый рот старца. Фаэт вздрогнул и открыл глаза.
— Ты чуть не уснул навсегда, — нежно сказала Ни—лия, когда Ми—дион пришел в себя и приобрел способность разговаривать.
— Скажите, что у вас во флаконе? — поинтересовался Дубравин. — Очевидно, лекарство.
— Да, ты прав. Это элексир жизни, — старец закивал головой. — Еще давно фаэты научились добывать две воды — мертвую и живую. Мертвая, или тяжелая, вода парализовала рост и вызывала смерть. Живая, или огненная, вода может возвращать жизнь и продлять ее.
Убедившись, что Ми—диону больше не потребуется ее помощь, Таня пошла в свою астрономическую рубку. Там ее ждал Медведев. Входя, она заметила, что сквозь иллюминаторы просачивался какой—то нежно—зеленый свет.
— Виктор! Что с тобой? — с тревогой спросила Данилова, видя, что он позеленел и у него закрываются глаза.
— Уходи! Закрой дверь… — Медведев хотел что—то крикнуть еще, но язык ему не повиновался, он онемел.
Онемела и Таня. Вместе с тем она почувствовала, что все ее члены парализованы я даже пальцем она не может пошевелить. Она ощутила лишь, что корабль снова чуть закачался…
Невыносимо долгой показалась космонавтам секунда, пока не прошел сковавший их паралич.
— Таня!..
— Виктор! — они бросились друг к другу, едва к ним вернулся дар речи.
— Кажется, это было последнее испытание. Мы наконец вырвались из сферы действия необъяснимых сил кометы…
«К. Э. Циолковский» продолжал свое стремительное движение. Экраны локаторов вновь сделались чистыми и перестали тревожить космонавтов во время их вахт. Но комету вспоминали долго.
— Хорошо, что она оказалась сравнительно небольшой, а то бы нам не сдобровать, — заговорила как—то Таня с Медведевым.
— Век живи, век учись. Теперь будем знать, что в космосе лаже «видимое ничто», как часто называют кометы, может таить в себе всякие каверзы. Будем радоваться, что все обошлось, как говорится, одними синяками. Неприятно было бы умирать накануне свадьбы.
— Молчи! — Таня закрыла ему рот рукой. — Не говори глупостей.
Медведев поймал ее руку и прижался к ней губами.
— Виктор, а ты заметил, что иллюминаторы оказываются нашим слабым местом
— Вполне согласен с тобой и даже склоняюсь, что на космическом корабле они излишни. Оставить два небольших с броневыми ставнями — и достаточно. Тогда не будут страшны никакие излучения…
Шел последний месяц полета. С каждым днем расстояние до межпланетной станции сокращалось, и от этого нетерпеливей становилось желание космонавтов скорее попасть на Землю. Чувствовалась усталость от напряженных вахт, от ощущения малой весомости, от различных переживаний, связанных с опасностями экспедиции. Почти все космонавты часто теряли аппетит и изрядно похудели.