На днях землетрясение в Лигоне
Шрифт:
– И не подумаю, – ответил я. – Существуют элементарные нормы человеческого поведения!
– Молчать! – повторил человек в каске. Его вислые длинные усы шевельнулись, как у сома. Он вскочил с намерением ударить меня; я инстинктивно выставил вперед руку. Он вдруг остановился и начал расстегивать крышку кобуры. Он глядел мимо меня. Я обернулся. Сорванная с петли дверь повисла под острым углом. Над ней возвышался, придерживая здоровой рукой сломанную, майор Тильви. Он был без фуражки, мундир разорван, но было очевидно, что молодой офицер – человек,
Я вновь бросил взгляд на главного бандита. Тот уже справился с кобурой, и в руке у него был пистолет.
И наступила какая-то длительная, почти бесконечная тишина, как будто вокруг разворачивался замедленный немой фильм. Я видел, как медленно поднимается рука бандита, и я знал, что обязан что-то сделать. Я должен был вмешаться, но мое тело протестовало против того, что ему предстояло сделать. По тому, как стали приближаться ко мне глаза бандита, я понял, что иду к нему, потому что должен остановить его…
Я дотянулся до человека в каске в тот момент, когда он выстрелил. Нет, не в меня – в майора, но я потерял равновесие и упал, к счастью свалив и стрелка. Мы возились с ним на земле, и я понимал, что ни в коем случае нельзя отпускать его, иначе он выстрелит еще раз. А потом я ничего не помню, хотя, пожалуй, успел подумать, что меня убили…
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Когда я выскочил из хижины, неподалеку, вцепившись в куртку человека с усами, лежал Вспольный. Один из бандитов поднимал автомат, чтобы внести свою лепту в сражение с безоружными пленниками. Наше положение было безнадежно, но я бросился к ближайшим врагам, не сообразив, что оно безнадежно. Я только пригнулся, чтобы тому, кто стоял сбоку и целился в нас из автомата, было труднее попасть.
Но он не выстрелил. Выстрелы пришли издалека. Со стороны. Сначала я увидел, как человек, целившийся в нас, уронил автомат и начал медленно нагибаться вперед. Другой человек, стоявший неподалеку, обернулся к лесу, и я уже знал, что и он упадет. Как в кино. В критический момент приходит возмездие. Славный шериф прискакал в последнюю минуту… Нет, конечно, в тот момент я ничего такого не думал, лишь успел заметить, что главный бандит прилег за Вспольным, использовав нашего массивного друга в качестве естественного укрытия. Остальные бросились бежать по склону.
ОТАР ДАВИДОВИЧ КОТРИКАДЗЕ
Вышедшие цепочкой из леса люди показались мне сначала выше ростом, красивее, чем на самом деле. Видно, такова привилегия спасителей. Уже совсем рассвело, и я сообразил, что наши спасители, очевидно, разделяются на две категории. Большинство их было в военной форме, а человек пять были наряжены экзотично: в коротких черных юбках, в накидках на плечах. Очевидно, это были
Последними появились два человека, командовавшие операцией. Один из них был офицером. Мое внимание привлек второй. Он был удивительно, тем более для этих мест, высок и худ. Наверное, более двух метров – находка для азиатского баскетбола. Из-за такого роста он горбился, как бывает с высокими людьми, привыкшими стесняться своих габаритов. Его фигуру несколько портил выдававшийся вперед животик. Голова была непропорционально мала, однако изящно красовалась на длинной шее. Он был облачен в наряд для гольфа, правильный, без изъянов, приобретенный в хорошем английском магазине. Только вместо клюшки в руке у него был армейский пистолет.
Солдаты довольно бесцеремонно подхватили с земли начальника бандитов, покорного, как теленок. Трое из его подчиненных были мертвы, четвертого поймали у реки, связали и бросили на землю рядом с вождем.
Майор Тильви вышел вперед и представился. Последовал монолог по-лигонски. Наверное, майор излагал события последнего дня. Высокий господин в гольфах перебил майора, спросив его о чем-то. Тот ответил, и высокий господин тут же поспешил к хижине, откуда только что вышли Лами и директор Матур.
Матур выходил последним. Из-за спины девушки он увидел высокого господина.
– О, сабао Урао Као! – возопил он, словно ему явилось божество, и он, стеная, оттолкнул Лами так, что она чуть не упала, и бросился к ногам высокого господина. Он трещал, словно пулемет, и умудрялся при этом рыдать.
Реакция высокого господина была быстрой, что выдавало в нем хорошо тренированного спортсмена. Он отшвырнул рвущееся к нему тело директора Матура и подхватил девушку. Девушка затрепетала у него в руках и вдруг обвисла, словно тряпичная кукла.
Думаете, господин Матур обиделся? Ничуть не бывало. Он стоял на коленях, как суслик перед норой, молитвенно сложив на груди ручки, и свет восходившего над лесом солнца отражался в массивных перстнях, на которые почему-то не позарились бандиты.
– Профессор Котрикадзе, – оторвал меня от лицезрения этой трогательной сцены голос майора Тильви.
Я обернулся к нему. Оказывается, меня представляли армейскому офицеру, краснощекому и упитанному.
Я поклонился. Менее всего я был похож на профессора.
– Комендант Танги капитан Боро.
Я выразил благодарность капитану. Тильви был официален, как король на аудиенции.
– Благодарите Князя Урао, – ответил офицер, показав, как много у него белых зубов. – Если бы не он, мы бы опоздали.
Князь Урао, высокий джентльмен, помог Лами сесть на распоротый тюк с листовками и соблаговолил прислушаться к жалобной речи директора Матура. Слушая его, он смотрел на девушку, положив по-отечески ей на плечо изящную длиннопалую руку.