На долгую память
Шрифт:
Вопреки своей привычке, нынче гнал Володя машину с ветерком.
9
Уже почти две недели ездили-путешествовали мы с Захаром Николаевичем. Еще должны были остановиться на
— Внуков не терпится увидеть?
— Не терпится, — признался Захар Николаевич, и лицо его порозовело: застеснялся своей откровенности.
Пелагея Николаевна, как узнала о нашем решении, так и ахнула:
— И не отдохнули как след! Малины вон сколько еще!
Авенир ничего не сказал.
А тут Батюшевы — Надя с Володей — пришли.
Надя:
— И сметанки вволю не поели…
Володя:
— А я снасти сегодня достал. На Чебачье озеро хотел с вами мотнуть. Удочками там ничего не возьмешь.
Спасибо, люди добрые, но у Захара Николаевича есть весьма веская причина спешить домой: две кровинки у него появилось на свет.
Под оханья и сожаления мы потихоньку собирались в дорогу.
Уезжать мы должны были в десять утра. В половине десятого все собрались возле ворот Пелагеи Николаевны — фотографироваться на память. Нас с Захаром Николаевичем поставили
— На долгую память!
В рюкзаке Захара Николаевича лежали и другие пленки — то, что было снято в Магнитогорске, на горе Извоз, в Карагайском лесу, в Малом Ахунове у Зины, у границы Европы и Азии. Не было, жаль, на них директора лесхоза Котова, участкового Гриднева; со Степаном Григорьевичем в Миндяке забыли сняться… Да ладно, они и так запомнятся…
10
По приезде я получил письмо из Хорошаевки от дяди Федора Кирилловича. На тетрадном листочке в линейку он писал:
«Ждали мы тебя, племяш, выходит, зря. Как получил я твое письмо с извещением, что едешь куда-то на Южный Урал, так загрустил: вот и еще одному родные края надоели… Или не так? Тогда хоть будущим летом приезжай, встретим, как сможем, если живы будем. Да и товарища своего прихватывай, который сманил тебя. У нас тоже люди неплохие, да и отдохнуть есть где…»
Я стоял посреди комнаты, перечитывал письмо и принимал решение. Пожалуй, так и нужно поступить: следующим летом… с Захаром Николаевичем…