На двух берегах

Annotation

Третий роман известного казахстанского писателя Олега Меркулова посвящен, как и прежде, теме Великой Отечественной войны. Писатель верен своим героям - молодым и мужественным патриотам, участникам войны с фашизмом.

В новом произведении автор показывает воина-комсомольца, прошедшего через жестокие испытания, которые закалили его, сделали настоящим солдатом.

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я

ЗА

На маленьком пустынном разъезде машинист затормозил очень резко, так, что звякнули тарелки и заскрипели пружины буферов, а вагоны захрустели. Эшелон, прокатившись еще немного, стал. И сразу же вдоль него от головной штабной теплушки полетела команда:

– Получить боеприпасы!

– Получить боеприпасы! Получить боеприпасы!
– повторяли, высовываясь из вагонов, дневальные.

– Бодин! Старшина! Пулеметчики! За мной!
– приказал командир роты старший лейтенант Шивардин.

Уцепившись за брус, который был приделан поперек открытой двери, ротный скользнул под него. За ротным спрыгнул старшина Вилейков, командир пулеметного взвода младший лейтенант Бодин и ссыпались пулеметчики.

Эшелон стоял у закрытого семафора, там, на влажной после дождика щебенке, валялись куски рельсов, чуть прихваченные ржавчиной новые костыли, несколько шпал.

Начинался вечер, солнце опустилось низко, висело за семафором. Казалось бы, в его лучах семафорный красный глаз должен был поблекнуть, но он смотрел из-под глубокого козырька все так же рубиново, сигнально-напряженно.

После трясущегося, вихляющегося вагона, в котором все звуки перебивал стук колес, а перед глазами постоянно дергались нары, стены, пол, двери, лица людей, - мир на этом пустынном разъезде казался тихим и безмятежным. Пых-пых-пых паровоза, которому как бы не терпелось бежать по рельсам дальше и катить за собой эшелон, шорох гравия под многими сапогами, оброненные на ходу слова и команды не могли испортить здешнего отвечного покоя.

«Вот бы пожить тут!.. Да! Хоть немного! Чудо…» - сумасшедше мелькнуло в голове у Андрея начало приятной мысли.

Беззаботно и нежно тенькнула где-то рядом неразличимая птичка: «Тень-тинь-тинь! Тень-тинь-тинь!», и Андрей вгляделся: «Где же она? Где ты, а?» - и ткнулся в плечо Ванятки, вдруг сбавившего бег, и чуть не сшиб его с насыпи.

– Ты чо! Глаза разуй!
– Ванятка сплюнул в сторону.
– Несешься! Аль не достанется?

– Извини, - пробормотал Андрей и вновь побежал за Ваняткой к вагону, возле которого грудились солдаты и офицеры, чтобы под выкрики: «Первый батальон! Первая рота!» получить ящики с патронами и гранатами.

Поднимая ящики над головами, солдаты проталкивались от дверей, и, казалось, что белые свежеструганные ящики, отцепляясь от штабеля, как бы выплывали из вагона, но ящики были тяжелые, и солдаты скоро роняли их к ногам и, подхватив за веревочные лямки, несли у земли. Тогда ящики плыли над гравием, как у дна.

–

– Не отоспался за дорогу-то? Я на месяц вперед отоспался. А коль еще проедем, на всю войну выспимся!
– спрашивал Андрея и говорил ему на бегу Ванятка.

– Вряд ли. Вряд ли долго еще проедем,- сказал Андрей.
– Теперь близко. Боеприпасы дают под конец.

– И впрямь! Еще поспим!
– не захотел согласиться Ванятка, но тут паровоз дал гудок, со штабного вагона пропела труба сигналиста, звякнули буфера и сцепки, сразу несколько офицеров крикнули: «По местам! По вагонам!»-и ему с Ваняткой пришлось наддать.

Они и правда отоспались хорошо, потому что ехали двое суток. Начав дорогу от станции Косая Гора в Тульской области, они промчались через Орловскую и катили теперь по Курской, и почти все эти двое суток напропалую спали, вставали только поесть, по нужде или посидеть, чтобы опомниться, возле двери, свесив ноги из вагона. До погрузки у них были всякие марши, ученья с рытьем окопов, стрельбами, атаками и контратаками и вообще все то, чем на пределе живут полки, бригады, дивизии перед отправкой на фронт.

От усталости, от хронического недосыпа они измотались, и, как только, погрузившись, дорвались до нар, а это случилось около полуночи, они так и ткнулись носами в шинели, которые в вагонах служат солдатскими матрасами, и как умерли. Первый день они фактически проспали полностью. Даже офицеры - ротный и их командир взвода младший лейтенант Бодин - тоже проспали этот день. Видимо, весь эшелон проспал его, разве что кроме караульных. Они спали и второй день, хотя и не так, не как убитые, а полудремля, часто уже просыпаясь, но все-таки не желая расстаться с нарами.

Лишь часов в пять второго дня ротный, осоловело глядя на стрелки и цифры, скомандовал:

– Подъем! Рота, подъем! Кончай сонное царство! Бодин!
– взял он тоном выше,- проверить пулеметы! Сальники - на течь! Вычистить оружие, проверить снаряжение! Старшина! Проверить личный состав! Шевелись!

Под этими резкими командами теплушка зашевелилась, задвигалась, и от людей, от оружия, от вещмешков, из которых солдаты доставали нужные для чистки и смазки паклю, ветошь, масленки, в ней стало тесно. Чтобы не мешать, ротный подобрал ноги и сел на краю нар по-турецки.

Старшина, не дожидаясь остановки, высунулся из двери и крикнул в другие вагоны, где ехали взводы, чтобы там проверили людей.

– Новгородцев! Твои?
– обернулся он к Андрею. Андрей нашел глазами Веню Милоградова, Колю Барышева, Ванятку Козлова, Ерофея Сушкова, прозванного Папой Карло, и второй расчет пулеметного взвода - командира отделения Хмелева, Селезнева, Матвеева, Ястремского и Любавина.

– Все налицо,- Андрей был командиром первого отделения и выполнял еще обязанности помощника командира взвода.- Начали!
– сказал он пулеметчикам и подкатил пулемет к двери, где лучше было видно.