На двух планетах
Шрифт:
– Очаровательно!
– воскликнула Зэ, -- Это как нельзя лучше подходит к марсианским нравам... А что, если мы поймаем вас на слове?
Зэ и Ла обменялись многозначительным взглядом. Потом обе они взяли его за руки и одновременно произнесли:
– Связан.
Зальтнер смутился. Он не вполне понимал, что это означает.
– В чем дело?
– спросил он.
– Что это?
– Игра, - воскликнула Ла, и обе они так необычайно и так приветливо смотрели на него, что ему как-то совсем странно стало на душе.
– Полноте, - растерянно пробормотал он.
– Вы, наверное, смеетесь надо мной. Что же я должен
– Это выяснится потом. Прежде всего, вы должны быть очень любезным, сказала Зэ.
– А теперь, покойной ночи! Завтра вам придется рано встать. Вагонетка отправляется на внешнюю станцию ровно в час.
– До свидания! Завтра встретимся у абарического поля, - воскликнула Ла.
Обе они ласково кивнули ему, поклонились Грунте и своей легкой поступью проскользнули к двери. Облако сверкающих искр струилось вокруг Зэ, и над ее стройной шеей мерцала нежная радуга ее волос. Точно венчик сверкал над головою Ла, и ее глубокие глаза долгим взглядом остановились па Зальтнере.
Потом дверь закрылась. Феи острова исчезли.
Долго еще, молча, стоял Зальтнер и глядел на закрытую дверь. Что они хотели сказать? Как можно было это истолковать?.. И которая из двух...
Потом он повернулся на каблуках и тихо свистнул.
– Это кстати, - сказал он: - они, повидимому, не ревнивы... Но, в конце концов, это совсем уж не так лестно для меня... Кто их поймет, - этих фей! Пойдем-ка, Грунте, поужинаем.
Они прошли в комнату Грунте и за ужином толковали о том, смогут ли они воспротивиться желанию марсиан и остаться на полюсе.
– Я охотно отправился бы с ними на Марс, - сказал, наконец, Зальтнер, но от вас, старый друг, я не уйду. А теперь сами решайте, на что мы можем рассчитывать.
XV
6356 КИЛОМЕТРОВ НАД СЕВЕРНЫМ ПОЛЮСОМ
Грунте и Зальтнер еще спали крепким сном, а в абарическом поле уже кипела жизнь. Однако, в этот день им пришлось встать раньше обыкновенного, потому что третья вагонетка, которая должна была их отвезти на внешнюю станцию, отправлялась с острова в 0,6 часа, чтобы поспеть на кольцевую станцию за час до отхода марсианского корабля.
Почти все марсиане были уже в сборе на месте отправки, когда туда прибыли Грунте и Зальтнер. Большинство присутствующих было им уже знакомо, и все любезнейшим образом приветствовали их. Тут же был и врач Хиль. Людям предстоял первый полет по абарическому полю, если не считать того насильственного, который они совершили на своем воздушном шаре, и наблюдения над ними представляли для Хиля огромный научный интерес. К тому же было неизвестно, как отразятся на них эти непривычные условия и не понадобится ли врачебная помощь.
Между тем, Грунте и Зальтнер уже не проявляли никакой неловкости, вступая в помещение, где господствовало уменьшенное тяготение. К своему удивлению, они увидели, что здесь марсиане уже сняли меховые воротники, которые обычно надевали, когда выходили на остров, и одеты только в домашнее платье.
Хиль предложил им так же снять плащи, так как до возвращения выходить уже не придется, а вагонетка и кольцевая станция, разумеется, хорошо отапливаются.
Зальтнер напрасно искал глазами Ла и Зэ. Уже раздался сигнал к отправлению, когда Ла поспешно вошла и поздоровалась с присутствующими. Ее взгляд тотчас устремился на Зальтнера, который быстро к ней подошел и хотел протянуть ей руку. Но она
Все остальные уже входили в вагонетку. Хиль ввел туда Грунте. Ла взяла Зальтнера за руку, чтобы помочь ему по странной лесенке взобраться в вагонетку. Прежде чем вступить на лесенку, он еще раз оглянулся, чтобы посмотреть, не идет ли Зэ.
– Не сегодня, - сказала Ла, угадав его мысль.
– Ее вы увидите завтра. Сегодня вы должны удовольствоваться мною.
Для объяснений времени уже не было. Чиновник запер вагонетку, подняв спускную дверь, через которую только-что вошли путешественники. Как только вагонетка была заперта, раздался второй сигнал. Марсиане быстро разошлись по узким боковым отделениям, находящимся вдоль стен. Грунте и Зальтнер получили указания, как им следует расположиться на своих местах.
Чтобы не упасть во время движения вагонетки, им надо было вставить ноги в отверстия особых подставок, приделанных к полу, обеими руками крепко ухватиться за скобки боковых стенок, спиною прислониться к обитой чем-то мягким стене, а голову всунуть в углубление между подушками.
Хотел бы я знать, что будет дальше,- сказал Зальтнер.
– Надеюсь, что нам не придется такими мумиями простоять здесь целых два часа.
– Это ненадолго, - сказал один из марсиан.
– Как только прозвучит колокол и потухнет свет, держитесь как можно крепче; а главное не шевелитесь, пока опять не станет светло, - добавила Ла.
– Слепо повинуюсь вам.
– Но зачем...
– Грунте хотел что-то спросить, но тут раздался сигнал; свет настолько ослаб, что можно было видеть лишь те места, где висели лампочки.
Затем послышался глухой треск. Пассажиры получили легкий толчек и сразу почувствовали себя точно прикованными к полу. Это происходило потому, что под вагонетку был подведен резервуар с сильно сжатым воздухом; в момент разряда вагонетка была подброшена и устремилась вверх по абарическому полю со скоростью 30 метров в секунду. Сила тяготения в поле уже не действовала. До этого момента внутри вагонетки господствовало обычное для марсиан тяготение, теперь же оно было совершенно уничтожено.
Чувство, охватившее людей, нельзя было назвать ни неприятным, ни очень сильным, - оно походило на то ощущение, которое бывает в ванне, с той только разницей, что воды вокруг не чувствовалось; с ним можно было довольно быстро свыкнуться, - замечался только легкий прилив крови к голове.
Лампы снова засветились, и несколько марсиан осторожно вышли из своих отделений. Им нравилось чувствовать себя совершенно невесомыми; их забавляло, что они могут, слегка оттолкнувшись от пола, подняться до самого потолка и, оттолкнувшись от потолка, снова спуститься на пол или, без всякой поддержки, совершенно свободно парить в воздухе.