На двух планетах
Шрифт:
Зальтнер и Торм подняли кубки. Грунте сжал губы и, точно в каком-то оцепенении, неподвижно держа перед собою стакан, безучастно предоставлял другим чокаться с ним.
Тут Торм провозгласил:
– Да здравствует северный полюс!
Тогда и Грунте с одушевлением чокнулся с ними и добавил:
– Да здравствует человечество!
Они выпили, и Зальтнер воскликнул:
– Заздравный тост Грунте так всеобъемлющ, что одного стакана на него не хватит, - и он еще раз наполнил кубки.
Шар тем временем медленно уносило к внутреннему морю, которое теперь все явственнее открывалось изумленным взорам путешественников.
Исследователи были приблизительно в двенадцати километрах от загадочного острова и любовались им в бинокль, когда Торм обратился к Грунте.
– Как вы думаете, можем ли мы, собственно говоря, определить, где мы находимся? Должен сознаться, что при перелете через горную цель и быстрых переменах высоты я потерял способность ориентироваться.
– Я сделал, - отвечал Грунте, - несколько измерений, но для точного определения нашего положения теперь их уже недостаточно. Да и способ измерения по высоте солнца теперь не применим, так как мы уже не можем хотя бы даже с приблизительной точностью установить время дня. Нам, действительно, не на что ориентироваться. Ведь здесь на севере компас очень ненадежен. Во всяком случае, мы находимся недалеко от полюса, где все меридианы сходятся так близко, что уклонение на один километр вправо или влево составит разницу во времени на целый час, или даже больше. Если после перелета через горную цепь наш шар на пять-шесть километров уклонился от направления с юга на север, что весьма вероятно, то у нас сейчас не три часа утра 19-го августа, как мы предполагаем, а, может быть, уже полдень; если же мы уклонились к западу то мы даже вернулись во вчерашний день и сейчас только вечер 18-го августа.
– Это чорт знает что такое!
– вскричал Зальтнер.
– И все от этого вечного солнечного сияния на полюсе! Теперь, значит, я могу приклеить к отрывному календарю вчерашний листок?
– Весьма возможно, - усмехнулся Грунте.
– Представьте себе, что вы совершаете прогулку вокруг северного полюса на расстоянии ста метров от него; тогда вы в пять минут преспокойно обойдете вокруг полюса и перешагнете через все триста шестьдесят меридианов, - таким образом: всего лишь в пять минут протекут для вас целые сутки. Если вы сделаете такой же круг в западном направлении и захотите установить точное время каждого меридиана, вы должны будете на каждом меридиане переводить ваши часы на четыре минуты назад, так что после упомянутых пяти минут вы будете отставать уже на целый день, а если вы будете таким образом гулять вокруг полюса целый час, то тогда вашим часам, если на них имеется календарная стрелка, следовало бы показывать 7-е августа.
– Но ведь тогда надо обзавестись календарем с приклеивающимися листками?
– Да, но если вы будете кружить в восточном направлении, то настолько же уйдете во времени вперед; и после двенадцатикратной прогулки вокруг полюса ваш календарь,
– А если мы теперь пролетаем как раз над полюсом?
– Тогда в одно мгновение мы делаем двенадцатичасовой скачок во времени. Ведь полюс и есть пункт неопределенности.
– Проклятие! Но тогда ведь и не узнаешь, где находишься.
– Да, - сказал Торм, - это-то и есть самое роковое. Нам пришлось с самого начала рассчитывать на то, что мы сможем определять наше положение по пройденному уже пути. Можем ли мы теперь что-нибудь предпринять?
– Лишь в том случае, если мы спустимся на землю и сможем установить инструменты для измерения положения некоторых звезд.
– Об этом не может быть и речи, пока мы не перелетим моря и не осмотрим гор, лежащих по ту сторону. Спуститься здесь, между островами, слишком рисковано... Итак, мы преуспели не больше наших предшественников, и настоящий полюс остается попрежнему не определенным.
– Чего вы приуныли?
– проворчал Зальтнер.
– Может быть, мы как раз на северном полюсе - и не знаем об этом.
II
ТАЙНА ПОЛЮСА
Шар медленно продвигался, но не прямо по направлению к изумительному островку, а оставляя его все время в стороне, по правую руку от своего пути.
В то время как Грунте следил за направлением, а Торм отмечал записи приборов, Зальтнер, на обязанности которого лежала фотографическая съемка местности, внимательно осматривал ее, пользуясь превосходной трубой Аббэ, предназначенной для обследования рельефов. Они уже настолько приблизились к острову, что если бы на нем находились люди, их можно было бы разглядеть в зрительную трубу.
Зальтнер покачал головою, снова посмотрел в трубу, отложил ее и снова покачал головою.
– Господа, - промолвил он, наконец, одно из двух - или шампанское ударило мне в голову...
– Два стакана, вам-то?
– Я и сам этого не думаю... значит... или...
– Или? Да что же вы видите?
– Здесь кто-то уже был до нас.
– Быть не может!
– в один голос воскликнули Торм и Грунте.
– До сих пор в отчетах не упоминалось о подобном острове - наши предшественники очевидно не побывали даже по ту сторону горного кряжа, добавил Торм.
– Взгляните сами, - сказал Зальтнер и передал Торму трубу.
Сам он и Грунте вооружились полевыми биноклями. Торм напряженно вглядывался в остров, потом хотел что то сказать, но только пошевелил губами и промолчал.
Зальтнер продолжал: - Остров совершенно круглый, это мы уже заметили. Но теперь вы видите, что как раз в его центре находится еще темный круг, величиною около ста метров в диаметре.
– Совершенно верно, - сказал Грунте, но это не круг, а цилиндрическое отверстие, и края его обнесены каким-то выступом.
– Но что же это?
– перебил его Торм.
– Шар меняет направление?
Он передал трубу Грунте и сосредоточил свое внимание на движении шара: шар отклонялся вправо от своего первоначального пути. Оставаясь на одном и том же расстоянии от острова, он двигался параллельно его берегу, описывая около него правильные круги.