На двух тронах

Серова Марина Сергеевна

– Но чем вас не устраивает моя кандидатура? – опешил он.

– Ни ваша, ни чья другая. Поймите, завтра будет новый заказ, и меня могут убить, что вы тогда скажете ребенку?! – без обиняков выдала я.

– Но если вы будете со мной, вам не надо больше работать, – произнес он таким тоном, словно озвучил предел мечтаний любой женщины.

Я на секунду задумалась,

он весь как-то приосанился, словно не сомневался, что последним аргументом одержал победу над всеми моими доводами «против».

– Без работы я зачахну еще раньше, – тихо проговорила я, ни секунды не сомневаясь, что в этот момент была как никогда искренна в первую очередь с самой собой. Платов замер на некоторое время, очень внимательно глядя мне в глаза. Я без труда выдержала этот экзамен.

– Что ж, тогда до свидания, Евгения Михайловна, – с нескрываемым сожалением сказал он наконец.

– Прощайте, Максим Леонидович, – спокойно ответила я, первой отвернулась и вошла в подъезд, ничуть не сомневаясь, что у порога меня встретит тетушка Мила и сразу накинется с расспросами об импозантном господине с необыкновенной девочкой на руках, с которыми я только что так долго беседовала под окном.

* * *

– Если ты мне скажешь, что я опять все нафантазировала, я не дам тебе свежего пирога! – Тетя встретила меня в дверях, воинственно взмахнув испачканной в муке скалкой перед моим носом. – Этот мужчина с девочкой, он за тобой ухаживает, да? – И, не дав мне опомниться, сразу добавила: – И что ты ему ответила?

– Тетя, он просто клиент, – устало вздохнув, ответила я.

– Не может быть, он так на тебя смотрел. – При этих словах я удивленно уставилась на тетю, так как понимала, что мы живем достаточно высоко, чтобы она могла разглядеть выражение лица Платова. Решительно отодвинув ее в сторону, я, не снимая кроссовок, прошла на кухню и сразу же нашла ответ на свой вопрос. В углу подоконника под слабым прикрытием цветочного горшка я увидела то, о чем смутно догадывалась: армейский бинокль в обрезиненном корпусе с десятикратным увеличением.

– Тетя! – возмущенно воскликнула я,

но тут в поле моего зрения за окном попала семейная пара с маленьким ребенком, которого они вели по парку, держа за руки, наверное, в детский сад, учитывая ранний час. Они выглядели столь беспечно и счастливо, что я на секунду задумалась, представив, что и я, выбери себе когда-то другую профессию, могла бы вот так беззаботно идти рядом с самыми близкими людьми по весеннему парку, встречая новый день своей обычной, лишенной каких бы то ни было опасностей, жизни. Это видение было мимолетно и прекрасно, и я даже успела почувствовать легкие нотки сожаления по этой утрате, которая никогда не была моей.

– Женя, ты что застыла, у тебя телефон в комнате надрывается! – окликнула меня тем временем тетя, радуясь, что так удачно избежала опасного разговора по поводу бинокля.

– Что?! Иду. – Я тряхнула головой и взяла протянутую Милой трубку. – Алло… Хорошо, в час в кафе «Пион», – по-деловому распорядилась я, услышав отлично знакомые мне дрожащие нотки в голосе очередного клиента.

– Жень, а ты что застыла-то у окна? – осторожно спросила тетя, встав так, чтобы оттеснить меня подальше от подоконника, а точнее от злополучного бинокля.

– Я, да так, ничего, мне на работу собираться надо, – махнула я рукой, еще раз выглянула на улицу, где уже и след простыл той беззаботной семьи. – Все это ерунда, – с веселой ухмылкой обернулась я к тете. – Ты мне лучше скажи, это что такое? – Я ловко извернулась и выудила из-за ее спины оптический прибор.

– Это, ах, так это ничего… – Взгляд ее испуганно заметался по кухне. – Ты вот что, может, хочешь пирога, он с минуты на минуту будет готов! – быстро защебетала она, выхватила бинокль из моих рук и поспешно спрятала его в одном из ящиков.

– Пирога, пожалуй, хочу, – согласилась я, отчетливо понимая, что теперь вопрос с биноклем придется закрыть. Да я и не чувствовала раздражения, давно уже смирившись со всеми причудами моей милейшей тети Милы.