На этом берегу
Шрифт:
На мгновение Гилд застыл, вдыхая пряный аромат. Казалось, природа собрала здесь все разнотравье, мягкие, шелковистые стебли перемежались с цветами уходящего лета, и над всем этим стояла тишина, нарушаемая лишь перезвоном пчел да трепетом стрекозиных крыльев.
Лита постелила на траву кусок грубой домотканой холстины, а сверху него были выложены все припасы, в центре красовался здоровенный кувшин с терпким молодым вином. Не теряя времени, вся троица расселась вокруг импровизированного застолья и приступила к трапезе. Эльфы шли до деревни долго, а ели лишь рано утром, Лита тоже была
— А жена или невеста у тебя были? — все с той же мягкой улыбкой, как бы между прочим, поинтересовалась она.
— Нет. Откуда?.. — Гилд отрицательно мотнул головой.
Терпкое вино уже чуть начинало кружить голову, делая общение свободнее, а речи раскованнее. В другое время он мог бы выпить весь кувшин в одиночку и не почувствовать ничего, даже слабого опьянения. Сколько раз ему приходилось сидеть за столом в гарнизоне с людьми, после чего его собутыльники заканчивали возлияние, валяясь под столом, а он оставался трезв. Все дело было в настрое. Но сейчас ему хотелось расслабиться, сбросить оцепенение, охмелеть, упасть в траву и слиться со всем сущим в мире. Хотелось беззаботности и покоя, и он получал их сполна.
Кружки наполнялись вновь и вновь, смех становился все громче, хотя причина его была все неуловимее. Вот Риан и Лита уже отрывают хлеб с одного куска, а потом женщина и вовсе наклонилась к Гилду и, потянув его за руку, отхлебнула из кружки, фыркнув и чуть забрызгав вином. Он засмеялся, уже не понимая чему, а Лита словно случайно оперлась рукой на его бедро, снова спрашивая о чем-то.
— Я тебе по секрету скажу, — женщина заговорщицки приблизилась к его уху, — ты очень милый!
И видя его смущение, захохотала в полный голос:
— Он милый, верно, Риан? И совсем не испорчен…
— Такого уравновешенного и разумного парня действительно, и за морем не сыщешь, — с серьезным видом заявил альв. — Мы в лесу все такие. — и подмигнул Гилду.
В другое время Гилд бы смутился, а то и вовсе обиделся на друзей, но сейчас ему было приятно внимание к себе этой милой женщины. От нее пахло солнцем, травами, хлебом и только что выпитым терпким, молодым вином. Она была уже изрядно пьяна, но не стыдилась этого.
— Ты уже не боишься меня? — спросила Лита, и, протянув руку, провела пальцем по заостренной кромке уха, торчащей из под заплетенной косы.
В ответ на это прикосновение Гилд почувствовал, будто легкая судорога прошла по телу, разрушая хмель. Он непроизвольно дернулся, испугавшись самого себя, и чуть отпрянул. Наблюдавший за ними со стороны Риан коротко хохотнул.
— Вот видишь,
— Вот, ты-то точно меня не боишься! — ответствовала женщина.
Она была уже навеселе, хихикала и смеялась, не переставая, а ее тонкая кофта все больше съезжала с округлых плеч.
— Я помню, как ты пришел ко мне прошлой осенью, — продолжала она, — как стоял в сенях и смотрел на меня. А потом испугался и сбежал… странный вы народ, альвы. Но теперь то ты меня не забоишься?
Она придвинулась к нему ближе и, наклонившись, припала к твердым Риановым губам. Он вмиг почувствовал ее жаркое дыхание, мягкую полную грудь и сладкий вкус губ. Руки сами сжались в объятия.
— Нет… — едва выдохнул он, притягивая ее плотнее к себе. — Как можно тебя бояться? Иди сюда скорее.
Лита не поняла, да уже и не слышала последней, сказанной на языке альвов, фразы, но глаза ее сами прикрылись в сладкой истоме, и женщина тут же повалилась на мягкую траву. Риан с радостью последовал за ней, позабыв обо всем на свете.
пить и пить твое дыханье…
и вдыхать твой сладкий стон…
от моих прикосновений…
так легко прогнется стан…
и ты всхлипнешь от желанья…
и ко мне протянешь руки…
умоляя о продленьи…
восхитительнейшей муки…
С чем сравнить этот огонь, текущий по жилам, когда все мысли и разум тонут в прерывистом стоне охваченной страстью женщины? Разве что с потоком лавы, бегущим вниз с охваченного огнем жерла вулкана. Или, может быть, с огромной волной, захлестывающей берег, сметая все на своем пути. Губы, жадно пьющие друг из друга, переплетенные руки и ноги, волосы, запутавшиеся в траве. Где настоящее, где прошлое? Нет его, развеялось дымом, улетело одуванчиковым пухом, рассыпалось теплой пылью.
Они любили друг друга без всякого стыда или смущения, забыв себя, растворяясь в океане страсти, в травяном море, в объятиях летнего полдня. Альв шептал какие-то слова, в которых не было ни капли смысла, но видимо он был и не нужен в этот момент. Женщина отвечала короткими жадными поцелуями. Это было завораживающее зрелище, от которого при всем желании нельзя оторваться.
Гилд хотел уйти, краем сознания он понимал, что должен хотя бы отвести взгляд, отвернуться, а еще лучше бежать без оглядки, но не мог даже двинуться с места. Словно между здравомыслием и чувствами встала высокая непробиваемая стена, отделив одно от другого.
Поначалу он опешил от вида поцелуев и страстных объятий Риана и Литы, потом вроде уже поднялся на ноги, что бы уйти, да так и остался, застыв неподалеку. Его будто парализовало, ноги вросли в землю, и он все стоял не в силах шевельнуться. Испуг, недоумение, стыд — все промелькнуло и отступило, оставив одно резкое чувство желания. Он смотрел на два сплетенных в страсти тела и не чувствовал под ногами земли.
Лита застонала в объятиях Риана и, открыв глаза, взглянула из-за его плеча на Гилда в упор. Он едва не отшатнулся, столь говорящим был этот взгляд. Мгновенье они смотрели друг на друга, видя и душу и чувства, не заслоненные ничем.