На фига попу гармонь...
Шрифт:
Не только наши отцы партизанили, – подмигнул товарищу. – А ты, друг, позвони Кошмарову в сельсовет, где он ждет транспорт с товаром, и спроси что-нибудь душещипательное, – попрощавшись за руку, дон Чезаре пошел в партизанский рейд.
«Гармони надо уничтожить… – размышлял он по дороге к жилищу деда Пашки, – а то потом среди такого количества нужную замучаешься искать», – обойдя глубоченную ямищу, постучал в дом, где остановились его головорезы.
Дверь оказалась не заперта. Дед Пашка никого не боялся с тех пор, как у него поселились двое квартирантов.
–
– Здогово на четыге ветга, – ответствовал дед Пашка, удивляясь, почему такой опытный сторож как Дорофей пропустил в избу чужака.
Рисовавший карту местонахождения клада юный пионер внимательно вгляделся в незваного гостя, что-то прикидывая в уме.
– Откедова будем? – задал вопрос дед Пашка и, кося под глухого, подставил к уху ладонь.
«Пень дремучий. Чего придуряется?» – нелицеприятно подумал о старом черте дон Чезаре и, слащаво улыбнувшись, ответил:
– Странник Божий. Хожу по земле. Вот к вам забрел водички попить.
– Ну-у, воды нам не жалко. Пей хоть целое ведро, – расщедрился дед Пашка, поднимаясь со стула.
– А чего это ямища-то у вас во дворе? – задал интересующий его вопрос дон Чезаре, незаметно кивая головой в сторону двери своим шестеркам.
– Яма? Яма глыбокая и емкая… самая что надо под сог-тиг, – похвалил старикан творение Джинна-Толика.
Дон Чезаре сделал вид, что поверил.
– Спасибо за воду, – выдул он полкружки для маскировки, – нет, нет, не провожайте… молодежь укажет дорогу, чтоб в яму не упал, – попрощался с хозяином глава далекого наркокартеля. – Чего яму-то какую выкопали? – только вышли за дверь, набросился на своих боевиков босс. – Гармонью надо заниматься, а не дурью, – протянул Джинну коробочку с тротилом. – А ты чего, как собака, на четырех лапах ходишь? – поддал ногой Джонни-Дорофея.
Тот зарычал, но вовремя опомнился и, указывая большим пальцем на спину, произнес:
– Хронический радикулит! Наследие русской техники.
Дед Пашка тут же кивнул внучку, и тот, настроив дешевенький магнитофон, подкрался с микрофоном к приоткрытой двери и стал записывать разговор.
– Сегодня ночью какой-то Гогия повезет в Шалопутовку целый грузовик с баянами… Поедет брошенной дорогой через лес… Вот там его и взорвете !..
Что про искомый объект узнали? А то с алкашами деретесь, бутылки отнимаете… Глядите у меня, – поднял гимнастерку, показав рукоять револьвера.
Ошалелые от неожиданной встречи с боссом, боевики лишь неопределенно пожимали плечами.
– Да-а, так для чего, говорите, штольня-то?
– Босс. Канализации тут нет, так это у русских хранилище для навоза, – в подтверждение слов перекрестился Джинн-Толик. – Век Америки не видать.
«Сговорились, наверное, – размышлял по дороге домой дон Чезаре, – никому верить нельзя… Особенно деду…
Пресвятая дева Мария, а не родственник ли он того самого Епштейна? – даже остановился дон Чезаре от озарившей голову мысли. – Недаром эмигрант в статье Шалопутовку Чекушкинского района указал, – пошел
Нет! Никому верить нельзя, кроме господина Пьетро Беретты…
Вот хороший человек был… Умелец!»
Его недавний собутыльник в это время, замирая от удовольствия, набрал номер сельсовета и нахлобучил на башку пустое ведро, столь модное в Шалопутовке у «доброжелателей».
– Кто на проводе? – голосом пророка Ильи вопросил он. – Живоглот Кошмаров? – обличающе гремел Пшенин. – Ве-е-рни-и на-а-роду-у украденну-у-ю технику-у! Возмездие-е гряде-е-т!.. – довольный, как похмелившийся алкаш, поднял рукав гимнастерки до локтя, где носил часы, чтоб случаем кто не заметил, и полюбовался на «Роллекс».
Игнат Семенович в панике плюхнулся толстым задом на расшатанную табуретку и в голос завопил, ощутив ягодицей любопытную шляпку гвоздя.
«Кто-то под меня копает… – трясся он, – наверное, КГБ…»
Дед Пашка, прослушав с внучком сделанную им некачественную запись, разобрал, что его квартиранты должны что- то взорвать. Когда они пришли со двора, он как ни в чем не бывало стал загадывать им русские народные загадки, дабы усыпить бандитскую бдительность.
– Туда-сюда-обгатно, тебе и мне – пгиятно?! – спрашивал у них, – не, не, не, не это! – отрицательно тряс головой. – Катаются на качелях! – давал правильный ответ.
Внучек, краснея, пошел спать.
Джинн-Толик перегнулся от хохота, а Джонни-Дорофей, в восторге опрокинувшись на спину, болтал в воздухе всеми пятью конечностями.
– Давай еще… – отсмеявшись, просили квартиранты.
– Ну-у еще, так еще-е, – соглашался дед. – Волос к волосу, тело к телу… и начинается темное дело?..
Нет! – безапелляционно отметал выдвинутую версию. – Глаза закгываются! – давал правильный ответ. – Что вы тепегь себе думаете? – в упор глянув на квартирантов, строго спросил он.
– О чем? – прикинулись олигофренами псевдотуристы.
– О взгыве в дегевне! – глазами неподкупного судьи вперился в них дед Пашка. – И кто был тот человек, что велел вам идти на пгеступление? А ведь я уже полюбил вас как своих детей, – вытер продажно-судейские глаза старикан. – Учтите, я слышал ваш газговог…
– Он наш патрон, – раскололись квартиранты. – Но в этот раз мы будем работать не столько на него, сколько на себя, – как могли, рассказали деду свою историю.
– А оно вам надо? – немного успокоился старичок, включая телевизор, чтоб отвлечься.
«Ну-у, если Кошмарову хотят нагадить, то пускай», – совсем успокоился он.
У двух поколений, к тому же из разных стран, произошло взаимопроникновение «культур».
Глядя по «ящику» рекламу, Джинн-Толик сбацал:
– Раньше глядя в телевизор, мы не ведали беды… А теперь одна жувачка и прокладки для… ушей.
– Ва-а-у-у! – опешил дед Пашка.
«Моя школа!» – загордился он.
* * *
Ночью взрывотехники, одевшись, вышли на дело.