На фронтах Второй мировой войны. Военные письма немецких солдат. 1939—1945

Серия «За линией фронта. Мемуары» выпускается с 2002 года

Hans W. Bahr

GEFALLENER STUDENTEN

1939–1945

Родился 6

ноября 1919 г. в Вюрцбурге, погиб 3 августа 1943 г., станица Успенская, юг России

1 сентября 1939 года! 1 час ночи. Наши войска уже час продвигаются к границе. Наконец мы покидаем исходные позиции. Ночь мглистая, лишь слабо мерцает луна. Движемся невыносимо медленно, поскольку все дороги забиты техникой и войсками. В приглушенном лунном свете все выглядит призрачно.

Сворачиваем с главной дороги и по песчаным тропинкам въезжаем в лес. Перед большой поляной делаем привал, батальону приказано рассредоточиться. Вынуждены ждать, сейчас почти 2 часа. Все понимают, что это война, хотя никаких официальных объявлений пока не было. Становится довольно прохладно, и к тому же ощущается некоторое напряжение. Откуда-то просочился слух: все начнется в 4.30 утра. Перед нами лес, а за ним открывается хороший вид на местность. Дальше уже польская территория. Поглядываем на часы. 4.25! Что же будет? 4.30 утра! Внезапно все оживает. Где-то неподалеку заговорила тяжелая гаубичная батарея. Рядом откликаются залпами и другие позиции. Шум канонады сливается в раскатистый гром, лишь иногда прерываемый зловещей тишиной.

Через полчаса все потихоньку приходит в движение. Через луга и лесные тропы к границе с гулом направляются наши тягачи и грузовики. В глубоком песке техника вязнет. Мы выгружаемся. Мотоколонна движется налегке, а мы шагаем рядом. У польского пограничного поста, испещренного пулеметными очередями, пересекаем границу. Вскоре снова грузимся на машины и, провожая взглядами первые группы пленных, уносимся вперед.

Впереди – линия легких бункеров. Она кажется непреодолимым препятствием. Говорят, ее должны обработать наши летчики. Вперед выезжают бронетранспортеры. Мы с тревогой наблюдаем за атакой. На болотистой местности машины одна за другой застревают в грязи. Теперь и нам приходится вступать в дело: первые выстрелы, первые потери. С помощью фашин и гусеничных тягачей мы пытаемся вытащить наши бронетранспортеры. Кругом суматоха…

Сюда бы танки… Пока что атака захлебывается. Моторизованная пехота штурмует бункеры с большими потерями. Но долго продержаться поляки не в силах. Обработанные нашими огнеметами, бункеры один за другим выходят из боя.

Вот, наконец, все позади. Мы загружаемся в машины, гудят моторы… Как будто ничего не произошло. И вдруг замечаешь, что место рядом с тобой опустело…

Ночью заступаю в караул. Первый на вражеской земле. Какими необычными кажутся звуки войны ночью! Отовсюду доносятся звуки, они гораздо более громкие и отчетливые, чем днем: одиночные выстрелы, пулеметные очереди, глухие удары тяжелой артиллерии и ворчанье легкой, свист собственных снарядов и взрывы вражеских, скрип колес и фырканье лошадей. А в промежутках – неразборчивые возгласы, крики, отрывистые приказания, грохот сапог марширующих подразделений.

Все звуки путаются в голове, и уже трудно что-то толком разобрать. Потом наступают странные паузы, и лишь с дороги доносится более ровный шум. Это все равно что ненадолго задержать дыхание, а потом снова выдохнуть.

Странно: как усыпляюще это действует! Почти перестаешь думать! Только бы не заснуть!

Сигнал. Тревога. Снова движемся вперед.

«Сражение в излучине Вислы» подходит

к концу. Мы на Висле. Как же не терпелось поскорее увидеть эту реку! Но сейчас ночь. Стоим здесь уже несколько часов. Довольно прохладно, моросит дождь. Первый дождь с начала войны. Сидим в грузовиках, тесно прижавшись друг к другу и накрывшись брезентом. Так немного теплее.

На другой стороне реки находится Аннополь. Саперным подразделениям удалось под обстрелом построить переправу длиной 4000 метров. Внезапно создается затор. Выдвинутые вперед орудия с расчетами не могут двинуться ни вперед, ни назад, позади толпятся другие части. Польская артиллерия обстреливает наши плацдармы, нам нужно поскорее уходить отсюда. Там, в Аннополе, кажется, творится неладное. Какое счастье, что мост до сих пор не обстреляли. Очень тесно: орудие к орудию, повозка к повозке, машина к машине…

– Где же наши? – раздается чей-то отчаянный крик, в небе мелькают могучие железные птицы. Спустя некоторое время мы слышим разрывы на польских позициях.

– Вперед! Колонны начинают движение.

В Польше, середина сентября 1939 года

Сегодня мы в Краснике, наслаждаемся первым настоящим днем отдыха. Брожу по городу и размышляю о прошедших днях. Ни к кому не подхожу, ни с кем не заговариваю. Вокруг пусто и тихо, и я чувствую, как в душе тоже воцаряется пустота…

Стою перед разрушенным домом, принадлежавшим, если судить по вывеске, врачу-еврею. Рассеянно перебираю обломки. И вдруг в моей руке оказывается томик Гёте. «Поэзия и правда» на немецком языке! Стоит прочесть первые фразы, как меня пронизывает живительная струя.

«Словно гонимые незримыми духами, проносятся солнечные кони времени с легкой колесницей судьбы нашей, нам остается только, смело схватив, крепко удержать вожжи и налево, направо, тут от камня, там от обрыва прочь направлять колеса. Куда мы мчимся – кто знает? И едва ли помнит, откуда!» [1]

Покорено буйство чувств, самых разнообразных переживаний и прозрений, стремящихся нарушить душевное равновесие. Теперь, в разгар войны, вокруг наконец воцарился мир. Мир тебе! Слово это будто соткано из неземного пения! Пожалуй, оно способно ввергнуть человека в глубочайшее отчаяние, если тот, исполненный внутреннего желания, не отыщет способ, не обнаружит мостик, соединяющий его с божественным началом. В очередной раз мне – и, вероятно, по воле случая – повстречался Гёте. Всякий раз мне кажется, что закладывается первооснова чего-то нового. Как богаты люди! Даже если они присмотрятся к одним лишь явлениям их жизненного пути, то, пожалуй, найдут то, что ищут. Так, переходя со ступеньки на ступеньку, вы поднимаетесь все выше и выше, и даже легчайшее дуновение несет вас вперед. «Мир духов доступен всем».

Война – это кровопролитие, через которое проходит человечество. Не ведающий бед организм изранен настолько, что содержащиеся в нем особые системы вынуждены, в конце концов, ради спасения всего существующего низринуться в хаос заговоров и революций. Долг каждого – не утратить гармонию в хаосе сражающихся друг с другом духов. Ничто не вправе отвлечь его от исполнения этого долга, и пусть он молится, чтобы силы не покинули его. Какими принципами он руководствуется, какие мысли лелеет, – это и есть в тот момент наиглавнейшее, ибо он так близок к Божественному.