На главном направлении(Повести и очерки)
Шрифт:
— На черта мне сухой! Давай «феньку»! — говорили морские пехотинцы, разбирая гранаты Ф-1.
Матрос-связной спросил меня:
— Где штаб?
— Пошли вместе.
Боец молчалив и совершенно безразличен к взрывам и вою бомб.
Вдохновленный его спокойствием, оглядываюсь на город и содрогаюсь: отсюда, издалека, Сталинград напоминает огнедышащий вулкан. Не верится, что я был там, не верится, что там есть люди, кажется, там воспламенились даже камни. На секунду закрываю глаза и вижу перед собой гвардейцев дивизии Родимцева. Они там, они продолжают сражаться, не дают противнику расширить прорыв. Им нужна помощь. И она идет.
Вскоре нас встретил сержант Тобольшин. Я спросил у него о Чуйкове, Васильеве, Гурове и других.
— Все они в Сталинграде, на новом КП. Я уже был у них. К ним надо через переправу шестьдесят два. А штаб вот здесь, — ответил он, показывая на дымящийся хуторок.
— А где сейчас Револьд Сидорин? — спросил я, почему-то считая, что он погиб в тот час, когда лодка попала под огонь пулеметов.
— Револьд… — Сержант Тобольшин помолчал. — Револьд как посмотрел отсюда на Сталинград, так сразу согласился остаться здесь. Командующий сказал — и он остался. Юнец…
Такой ответ не удовлетворил меня. Как-то не верится, чтоб мальчик, принесший на КП убитого отца, вдруг оробел перед новым рейсом в горящий город. Но ничего, бывает всякое…
Я снова в Сталинграде — десятый день в рабочем поселке тракторного завода.
Бутылки с горючей смесью, которые так тяжело стало доставлять в Сталинград, помогают. Только за один день, 2 октября, у стен поселка завода «Баррикады» было сожжено сорок восемь бронированных машин. Защитники города подпускали танки на близкое расстояние и забрасывали их бутылками из засад, устроенных в руинах.
В боях с танками принимали участие рабочие завода «Баррикады», отряды рабочих завода «Красный Октябрь». Теперь, все они влились в наши части. Солдат и рабочих теперь трудно отличить друг от друга…
В штаб принесли с переднего края большую радость: вершина Мамаева кургана (высота 182,0) — в наших руках. Идет бой за овладение юго-западными скатами высоты. Там дерутся сибиряки дивизии Горишнева и один полк дивизии Батюка.
В блиндаже Военного совета армии тесно. В проходе на полу сидят работники штаба, командиры отдельных частей и начальники политотделов. Ждем Гурова. Он отлучился за Волгу по вызову Военного совета фронта. Его лодка только что причалила к берегу. В открытые двери блиндажа нам видно, как Гуров выскочил из лодки и быстрыми шагами направился сюда, к нам, в блиндаж.
Его бритая голова покрыта росинками пота.
— Прошу сидеть, — сказал он нам, обтирая голову платком. Мы молча присели, переглянулись. Эх, Волга, Волга… Легче сходить в атаку, чем переплыть ее под таким сильным огнем.
— Я привез копию телеграммы с ответом товарища Сталина на вопросы одного американского корреспондента, — начал Гуров.
В это время в блиндаж вошел Чуйков.
У него сегодня тоже хорошее настроение — вершина Мамаева наша!
Вслед за Чуйковым вошел командующий артиллерией Пожарский. Маленький, верткий, он быстро нашел себе место в тесном блиндаже.
— Эти ответы товарища Сталина, видимо, будут опубликованы в печати, — продолжал Гуров, — но я решил довести их до вас пораньше.
Наступила минута выжидающего молчания.
Гуров начал читать:
— «1. Какое место
Ответ: Очень важное, можно сказать, первостепенное место.
2. Насколько эффективна помощь союзников Советскому Союзу и что можно было бы сделать, чтобы расширить и улучшить эту помощь?
Ответ: В сравнении с той помощью, которую оказывает союзникам Советский Союз, оттягивая на себя главные силы немецко-фашистских войск, — помощь союзников Советскому Союзу пока еще малоэффективна. Для расширения и улучшения этой помощи требуется лишь одно: полное и своевременное выполнение союзниками их обязательств.
3. Какова еще советская способность к сопротивлению?»
В блиндаже стало шумно.
— Тише, товарищи, — попросил Гуров и спокойно зачитал ответ Сталина: «Я думаю, что советская способность к сопротивлению немецким разбойникам по своей силе ничуть не ниже, — если не выше, — способности фашистской Германии или какой-либо другой агрессивной державы обеспечить себе мировое господство.
С уважением
И. Сталин
3 октября 1942 года».
— Товарищи! — помолчав, произнес Гуров. — Содержание ответа Верховного Главнокомандующего нам, защитникам Сталинграда, надо знать раньше, чем кому-либо. Положение на фронтах Отечественной войны тяжелое. Мы это чувствуем на себе. Пользуясь отсутствием второго фронта в Европе, Гитлер и его сателлиты собрали все резервы и бросили их на нашу Родину. Фашисты в этом году продвинулись на юге к подступам Кавказа, угрожают захватить все Черноморское побережье, рвутся к Грозному, вломились в Сталинград. Весть о падении Сталинграда ждут уже целый месяц в Берлине. Эта весть, по замыслу Гитлера, должна толкнуть Японию и Турцию на войну против Советского Союза. Ждут, но не дождутся! — подчеркнул Гуров.
Слушая его сообщения об операциях крупных партизанских соединений в тылу противника, о трудовом подъеме рабочих и колхозников нашей страны, я задумался: как эти мысли, эту веру в наши возможности донести до каждого окопа, до пулеметной точки и орудийного расчета и вложить в души, в сознание каждого защитника Сталинграда так, чтоб у него прибавились силы в руках, отвага в сердце и поднялось боевое мастерство. Из этого, собственно, и складывается здесь вся суть работы партийно-политического аппарата армии, плюс личный пример: покажи, как ты, политработник, не на словах, а на деле умеешь нести правду партии в массы и разить врага в бою мастерски, отважно, презирая Смерть.
Здесь негде проводить собрания и митинги: кругом сплошные развалины и противник рядом— за разрушенной стеной или под тобой в подвале. Поэтому переползай от бойца к бойцу, рассказывай все, что есть у тебя за душой. Решения партии — это выражение твоих кровных интересов. И будь готов к отражению атак врага. Гранаты, автомат, пистолет тоже всегда с тобой…
Политработники… Как много вы должны уметь делать в боевой обстановке! Сколько вас остается там, куда вы уходите по зову собственного сердца. Уходите безвозвратно, но правда, которую вы несете, жива и будет жить. Вот и сейчас: пройдет еще несколько считанных минут, и бойцы переднего края будут знать все, что здесь сказал Гуров. Будут знать и возьмут это на свое вооружение. Возьмут, обязательно возьмут, ибо это поможет им полнее и глубже понять свои задачи.