На главном направлении(Повести и очерки)
Шрифт:
— Один… Понятно, — строго заметил Титов.
— Искал, не нашел, — ответил Зернов, потупив глаза и задумавшись.
«Неужели голубь, которого я принес тогда, чтобы на какое-то время отвлечь Костю от тяжелых дум о смерти отца, неужели короткая беседа о разведчиках, что используют голубей для передачи сведений, толкнула Костю на такой шаг?»
— Доложите обстановку, — потребовал командир полка.
Зернов с трудом поднял голову.
— Тяжело…
— Ни шагу назад! — властно приказал Титов.
В голосе командира Зернов не уловил ни отчаяния, ни растерянности. Наоборот, от командира полка веяло
— Приказывайте…
Через несколько минут Титов был в боевых порядках. Его от окопа к окопу переносил Зернов. На этот раз он, как никто другой, понимал, почему командир полка рвался в бой. И там, где они появлялись, устанавливался порядок. Титов пресекал растерянность, назначал командиров взамен выбывших, а тех командиров, которые вместо руководства подразделениями сами ложились за пулеметы или лихо бросались в атаку, отстранял от должностей.
— Лихость и отвагу проявить легче, чем управлять боем, — говорил Титов.
У ограды завода, куда особенно старались прорваться фашисты, Титов организовал круговую оборону.
Несколько часов подряд, цепь за цепью, большими группами, фашисты атаковывали полк то с одной, то с другой стороны. Образовалось несколько изолированных друг от друга гарнизонов. В одном из них остался Титов. Командира полка больше всего волновало то, что фашистам удалось занять овраг, пересекающий заводской район. Там, в овраге, были сосредоточены огневые позиции минометных рот. Попытки организовать контратаку для спасения минометчиков не дали результатов. Фашисты, расправившись с минометчиками, начали перебрасывать свои силы на другой участок. Их тактика была несложной. Они уничтожали осажденный гарнизон по частям.
Дошла очередь и до участка обороны, которым непосредственно руководил Титов.
Сюда враг выплеснул не одну тонну раскаленного металла. Пулеметы, точно косы, срезали остатки обгоревших кустов, когда-то украшавших заводскую ограду, мины сравнивали бугорки земли, снаряды разворачивали остатки разрушенных стен. В воздухе висела кроваво-черная туча дыма, смешанного с кирпичной пылью. Нагретая осколками земля дымилась едкой пылью и взрывчаткой. Казалось, от одного этого защитники завода задохнутся и прекратят сопротивление. Но, сосредоточивая огонь на определенных объектах, фашисты тем самым открывали направление атаки. Этого для Титова было достаточно, чтобы встретить поднявшихся в атаку немцев с флангов. Цепи врага вынуждены были отползать назад.
Были моменты, когда фашистам удавалось приблизиться вплотную и завязать траншейный бой. Тогда в ход пускались штыки, ножи, лопаты и уже не было слышно ни стрекотни автоматов, ни взрывов гранат. Выкрики, вопли! Разрезая воздух, мелькали лопаты и стрелами проносились вдоль траншей штыки. Бой длился несколько часов.
Траншеи, окопы, ходы сообщения были завалены трупами фашистов. Были потери и среди защитников гарнизона. Не было только раненых, молящих о пощаде. Все, кто мог держать оружие, дрались до последнего вздоха.
В полдень над головами защитников заводского района с шумом пронеслись снаряды «катюш»: мощная реактивная артиллерия, располагавшаяся
— Умереть никогда не поздно, — говорил своим героям Титов, — а мы, коммунисты, любим жизнь. Победа за нами. Нам только жить да жить!
И, как воскресшие из мертвых, бойцы и командиры со слезами радости обнимали и целовали друг друга, хотя несколько часов назад они не думали, что им придется еще жить. Ведь как бы ни было трудно, жизнь всегда дорога и мила.
А Костя не терял надежды, что его удачная разведка сыграет большую роль в разгроме врага; через такие узкие трубы и щели не проползти ни одному взрослому разведчику.
Много препятствий преодолел Костя: завалы, сырость, темноту. Временами он терял направление и не знал, куда ползет. В трубе не определишь, где север, где юг. Останавливаясь в люках, он прижимался к холодным стенкам, чтобы прислушаться. По трубам проносился сильный гул, упругие волны взрывов проникали в подземелье. По этим звукам Костя угадывал, что он где-то возле переднего края фашистов, и потому не высовывался.
Мучительно долго и тяжело полз он по трубе, еще не зная, куда она выведет. Под локти, под колени все чаще и чаще стали попадаться мелкие камешки. Они сквозь брюки больно врезались в кожу и не давали опереться на ладони. Приходилось ложиться пластом и, передохнув, снова двигаться. Мелкое крошево бетона напоминало о том, что Костя ползет там, где особенно много упало фугасок. Но где? Ведь всю сталинградскую землю бомбы и тяжелые снаряды изорвали и перекопали еще в начале сентября.
Но вот запахло гарью и взрывчаткой. Костя не открывал глаз. Бесполезно, все равно темно. Вспоминая слепую мать Лизы, он яснее представил себе, как тяжело ей: все надо делать на ощупь. Вдруг сквозь полузакрытые веки к нему начал пробиваться свет. Матовая белизна то усиливалась, то блекла. Костя заторопился. За поворотом он почувствовал, что луч света бьет прямо в лицо, и, с радостью открыв глаза, остановился: труба разбита, ползти дальше некуда, над головой большое отверстие.
Он вылез из трубы и оказался в глубокой воронке от бомбы. Две свежие гильзы от автомата, одна от карабина и два коротких окурка обрадовали Костю. Взяв их, он разглядел нерусские буквы.
— Ага, вот вы где!
Затем он выполз на край воронки и, приглядевшись, заметил большое скопление фашистской пехоты. Отсюда он мог наблюдать долго. А когда фашисты поворачивались в его сторону, он моментально скатывался на дно воронки, нырял в узкое отверстие трубы и отползал в темноту. Попробуй найди!
Так он проделал несколько раз.
«Надо этих фашистов уничтожить! Пора посылать голубя, с разведдонесением… Прочтет дядя Володя донесение, отметит на карте, и наши пушки начнут их тут крошить».
Но как написать донесение? Зарисовать все эти дома, овражки, окопы, блиндажи, ходы сообщения, а сколько их тут… Не хватит бумаги. Да и потом такое донесение голубю не унести. Как же быть?
Костя не знал, что настоящие разведчики используют голубей не для того, чтобы они уносили целые карты. Нет, голуби уносят маленькие листочки бумаги, на которых записывают лишь координаты военных карт, ставятся краткие топографические знаки и зашифрованные цифры.