На грани измены
Шрифт:
Войдя в квартиру, я замечаю шубу и сапоги жены, значит, Инга уже вернулась. Но дома стоит подозрительная тишина. Я прохожу в спальню и застываю на пороге — моя супруга крепко спит. Бесшумно подхожу к кровати и осторожно касаюсь губами ее щеки. Она не просыпается, тогда я забираю с комода мобильный и покидаю комнату.
Телефон оживает, и я, смахнув по экрану, отвечаю на звонок.
— Миха, не мог дозвониться до тебя, — быстро произносит Вадим. — Я насчет пожара. Эксперт сказал, что проблема действительно в проводке. Так что ничего криминального.
— Ты уверен? —
— Уже ездил к ней?
— Да, я был у нее.
— Переживает, наверное. Но ты молодец, что квартиру там быстро нашел.
— Конечно, переживает. Она все прекрасно понимает.
— Миха, там все чисто, — снова говорит Романов. — Я сам лично видел.
— Спасибо, Вадим. Я сам посмотрю результаты экспертизы. Ладно, поехал, у меня еще пара встреч.
Сбросив вызов, я выхожу из квартиры и закрываю за собой дверь. Не успеваю добраться до автомобиля, как мой гаджет звонит снова. На этот раз звонок поступает с незнакомого номера.
— Слушаю, — отвечаю.
— Миша, привет! Я рада, что наконец смогла до тебя дозвониться, — на том конце провода человек, которого бы мне совсем не хотелось слышать.
— Что тебе нужно, Лариса? — грубо отвечаю я.
— Я хотела поговорить.
— О чем?
— О нас, — тихо отвечает она.
— Лар, я тебе четко дал понять, что кроме работы нас ничего не связывает. Я люблю свою жену. Не тебя. Это ясно?
— Я не верю тебе, — в сердцах выкрикивает она. — Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня?
— Если это всё, что ты хотела сказать, то…
— Нет, не все!
— Если есть что-то, касаемое рабочих вопросов, говори, — шумно вдыхаю воздух.
— Я люблю тебя, Миша. Всегда любила. И я не могу так просто отпустить тебя, — на последних словах я сбрасываю вызов и выключаю звук на мобильном. Впереди у меня важная встреча с начальством, на которой меня ничего не должно отвлекать, тем более, подобные звонки.
Негромко стучу в дверь кабинета своего начальника и, услышав резкое, но уже привычное «входите», прохожу в просторное помещение. Рязанцев сосредоточенно изучает какие-то бумаги, периодически поглядывая в экран своего мобильного.
— Добрый день, Виталий Андреевич!
— Миша, приветствую! Присаживайся и подожди пару минут — освобожусь, — кивает он на стул напротив своего кресла.
Я послушно сажусь на указанное место и достаю мобильный, в котором обнаруживаю пять сообщение от Ларисы Бережной. Резко выдыхаю. К сожалению, эта женщина ни черта не понимает — ни хорошего языка, ни плохого. Кроме работы нас ничего не связывает, но она считает иначе.
Когда я впервые увидел ее в качестве подруги Инги, внутри меня ничего не щелкнуло — никаких чувств. Их и не могло быть — не было раньше, откуда им взяться сейчас? Наши с ней отношения остались в далеком прошлом, да и закончились они по одной простой причине — с моей стороны не было любви к ней. Лишь симпатия, которая так и не переросла во что-то большее. Она знала об этом. Я был предельно честен и ничего не обещал Ларе,
Сейчас же банальную вежливость она воспринимает за возрождение былых чувств. Но я не давал и не даю ей ни единого повода или намека на взаимность. Обсуждение деловых вопросов она также истолковывает неверно. Поэтому за несколько дней до окончания процесса по делу Захарова я четко объяснил Ларисе свою позицию в отношении и рабочих моментов.
— Мне дорога моя семья, Лариса. И если для спокойствия в ней мне нужно прекратить с тобой рабочие отношения, то я, не задумываясь, сделаю это. Надеюсь, хотя бы в этот раз до тебя дойдет.
После этих слов девушка поменялась в лице и, ничего не ответив, развернулась и ушла. Я был уверен, что вопрос исчерпан — очевидно, это не так.
Одно удивляет до сих пор — о своей любви Лариса начала говорить лишь незадолго до нашей с Ингой свадьбы. Вот только ее порыв не показался мне искренним. А если это и было бы так, то ее чувства ничего не изменили бы между нами. Так что я не сбрасываю ее со счетов — не исключено, что она работает еще на кого-то.
В последнее время я четко понял — верить никому нельзя, в том числе самым близким и родным людям. И, кстати говоря, даже Вадиму.
Несмотря на то, что дружба с Романовым длится вот уже много лет — с самого детства, я все чаще и чаще прибегаю к мысли о том, что между мной и Вадиком что-то надломилось. Будто появилась трещина, которая за несколько недель стала огромной пропастью. Не сосчитать сколько раз мы вытаскивали друг друга из разных передряг. С ним мы прошли огонь и воду, съели пуд соли — надежнее него у меня никогда и никого не было. Мой помощник проверял его, но ничего не нарыл, однако, мне от этого спокойнее не стало.
После завершения сложного процесса по защите Захарова я понял несколько важных моментов, одним из которых стала ценность времени, проведенного с семьей. За эти месяцы между мной и Ингой испортились отношения, я погряз в работе, искал материалы, рыл там, где уже нечего было рыть, и как следствие — наши отношения с Ингой покатились по наклонной.
— Миша, — Виталий Андреевич щелкает пальцами перед моим носом, весело усмехаясь. — В облаках витаешь? Давай возвращайся.
— Задумался, Виталий Андреевич, — растягиваю губы в улыбке.
— Я хочу еще раз поздравить тебя с успешным окончанием процесса? Ты буквально выгрыз победу у Егорова, — самодовольно ухмыляется он. — Я тебе давно говорил — далеко пойдешь, если не будешь филонить.
— Спасибо, но чего мне стоила эта победа, — фыркаю в ответ.
— Чего же? — настороженно спрашивает начальник.
— Я чуть не лишился семьи. Ни о чем не мог думать, кроме как об этом деле.
— Да, в моей практике подобное дело было только раз, — сокрушенно выдыхает Рязанцев. — Мы тогда с женой тоже чуть не развелись. Но только на тот момент мы были женаты десять лет, а у вас свадьба прогремела совсем недавно. Если ты с такой хваткой процессы сложные выигрываешь, то и с женой сможешь совладать.