На грани тьмы
Шрифт:
— Запрещено.
— Ладно, пока оставим. Это вы доставили фотокопии?
— Да.
— Сколько их было?
— Восемнадцать.
— Восемнадцать? Вы уверены?
— Уверен.
— Вы застрелили журналиста?
— Кого? Ничего об этом не знаю.
И раненый вновь потерял сознание. Врач следил за чувствительными стрелками приборов. Трааль выключил магнитофон и задумался. Но как ни прикидывал, все время натыкался на простое арифметическое действие: от восемнадцати отнять тринадцать — пять. В таинственной черной машине люди лейтенанта Пирона нашли тринадцать фотокопий. Где же недостающие пять, в чьи руки они попали?
Эберта
— Лейтенант Меравил сообщил, что первая группа задание выполнила, прочесала район лесного домика.
Эберт был озабочен. Рядом стоял начальник авиабазы Аточа. Взглянув на часы — шесть двадцать, — полковник начал размеренно отдавать распоряжения:
— Лейтенанта Меравила с людьми направить к озеру Ламбер. Лейтенанта Пирона — в Кентис. Лунгарскому военно-полицейскому кордону оставаться на месте.
— На месте? — поразился заместитель. — Ведь они там больше не нужны! Террориста поймали и деньги нашли.
— Цилиндра с бактериями у него не было, — сообщил Эберт только что полученную новость и, не глядя на заместителя, сказал: — Кордону оставаться, а «гепардам» отойти. Будем искать человека, выкравшего из лесной хибары часть фотокопий с протоколами опытов БЦ-8. Пока не будут найдены все экземпляры, мы не можем быть спокойны. Это и указание президента… Фотокопии тоже могут вызвать катастрофу, хотя и не столь ужасную и трагическую, как бактерии!
— Опубликование фотокопий было бы катастрофой только для правительства, — заметил начальник авиабазы.
— Этому правительству мы служим, — твердо ответил полковник.
— Вопрос — стоит ли служить такому правительству, — тихо то ли спросил, то ли заявил начальник авиабазы.
Полковник сделал вид, будто не расслышал. Сейчас для него это самая удобная позиция. Однако мысленно даже он согласился с начальником авиабазы. Правительство виновато, это несомненно, но он работает по поручению именно этого правительства. Надо быть лояльным. Он работает на них и в отделе национальной безопасности. «Военная акция Кортези» для него вдвойне жизненный вопрос. Если правительство падет — теперь или через три недели на выборах, — все, кто занимает руководящие посты, будут смещены. Понятно, каждый президент хочет видеть на ключевых постах своих сторонников, испытанных людей. Новый президент приведет с собой нового военного министра, нового министра внутренних дел, новые министры приведут своих надежных — или тех, кого таковыми считают, — людей. Отдел национальной обороны, секретная служба, «специальный исследовательский фонд» — столько лакомых кусков для вновь пришедших! А старых без жалости вышвырнут.
— Надо попросить у полиции словесный портрет журналиста Виктора Масперо. Сто против одного, что копии у него! Никто другой не был сегодня ночью у домика на Лунгаре, а он был определенно. Сам доложил об этом по телефону. И машина его там осталась. Значит, бежал оттуда… Лунгарскому кордону оставаться на месте и проверять всех лиц, выходящих из оцепления. Полицейским обшарить все закутки в пределах кордона и опросить население!
— А если найдут, что с ним делать?
— Официально не арестовывать, но отвезти в такое место, где он не сможет ни с кем общаться. А там видно будет! Самое важное — забрать у него фотокопии. — Эберт снова уставился на взлетные дорожки, теперь купавшиеся в золотом солнечном свете. Он думал, что, если удастся схватить Масперо, положение можно спасти. Никаких доказательств о проведении опытов с БЦ-8 не просочится в прессу, правительство сможет все отрицать, и тогда Ореллон победит на выборах, а он, Эберт, сохранит свою должность,
Но четыре цилиндрика с культурой бактерий, четыре несущих смерть всадника апокалипсиса странствуют где-то по стране, и это значительно важнее. Если разразится эпидемия, правительство ничто не спасет. Да и страну тоже.
Приказ насчет Виктора Масперо в шесть тридцать получили во временном лагере, разбитом на лунгарском военном плацу. Офицеры склонились над картами. Указания были переданы по радио всем контрольным постам. Вертолеты вновь поднялись в воздух, по дорогам понеслись машины с вооруженными солдатами. Направление — два села и горный городок Селам.
По мере приближения Бренна к ферме дома и деревья приобретали четкие очертания. Он ясно различал трубы, телевизионную антенну, громоотвод. Дошел до свежескошенного поля — похоже, косили вчера. На равном расстоянии друг от друга тянулись узкие полоски увядающей травы. Потом он увидел что-то вроде входа. Когда-то, вероятно, между двумя каменными колоннами стояли широкие ворота. Теперь их и следа не было. Вход был свободным. Он не задумываясь направился туда.
В шесть часов сорок минут майор ступил на просторный утоптанный двор. В крытом шифером сарае стояли сеялка и разобранный трактор. Чуть поодаль свалены промасленные шестерни. Старые каменные стены, когда-то окружавшие главную постройку, наполовину разрушены. На земле валяются сгнившие рамы с выбитыми стеклами. В стороне копаются куры, ветер доносит запах навоза. Возле дома Бренн заметил полную женщину с толстыми ногами, развешивающую на веревке белье. Он не спеша направился к ней. Женщине было лет тридцать пять, но на первый взгляд выглядела она старше. Недоверчиво следила она за приближавшимся Бренном.
— Доброе утро!
— Доброе. — Она продолжала возиться с бельем.
— У меня машина застряла, — начал Бренн. — Вез деревья на лесопилку. Тягач с полуприцепом соскользнул в кювет, никак его, проклятого, из грязи не вытянуть. — Он неопределенно махнул рукой куда-то за спину. — Оставил его на грунтовой дороге.
— Чего вы хотите? — хрипло спросила женщина, вынимая из таза детские рубашонки, штанишки.
— Прежде всего позавтракать. Я заплачу. А потом одного или парочку мужчин на подмогу. Трактором можно вытянуть.
— У нас только двое мужчин, — дернула плечом женщина. — Мой муж и отец. Но они сейчас работают.
— Далеко?
— Здесь, в сарае.
Бренн больше не расспрашивал. Он последовал за ней в дом. Ветхая лестница, скрипучая дверь, кухня, пропитанная запахом пищи. У плиты стоял большеглазый мальчик.
— Мам, кто этот дядя? — спросил он.
— Чужой. Сбегай в погреб, скажи отцу.
Женщина поставила на стол чашку, тарелку, нарезала хлеб. Майор внимательно осмотрелся. В помещении две двери. Та, через которую они вошли, и другая, ведущая в глубь дома. Взгляд его снова вернулся к хозяйке, которая ставила воду на газ.
— Чай пить будете? — спросила она.
— Да, большое спасибо. — Бренн смущенно улыбнулся. — Пока закипит вода, я сбегаю… ну, сами знаете куда… Где у вас?
— Во дворе налево.
Сортир Бренну не был нужен. Он спрятался за углом сарая. Ждал он не зря. Мальчик бежал обратно. Бренн протянул руку, схватил его, втащил в сарай. Никто ничего не заметил.
— Тихо! Узнаёшь эту тетю? — Он вытащил фотографию Катарины Хиртен. Большими испуганными глазами ребенок взглянул на карточку. Во взгляде его что-то мелькнуло. Бренн заметил это. Карточка была скверной, но лицо у Катарины довольно характерное: выгнутые брови, чуть заостренный нос.