На грани войны
Шрифт:
Лицо Квинн потеряло цвет.
— Бабушка.
У Лиама сжалась грудь. Он подумал о маленькой Шарлотте с Молли. Одна старая женщина и ружье против маленькой армии.
— Саттер перерезал бы весь город в их постелях — мужчин, женщин и детей, — если бы думал, что это даст ему преимущество.
— А Ноа знает? — спросила Квинн. — Он никогда бы этого не допустил!
— Он никогда не контролировал ситуацию, — возразил Лютер. — Теперь это игра Саттера.
Лиам покачал головой.
— У нас нет причин верить тебе. И полно причин
— Не сомневался, что ты это скажешь. — Лютер посмотрел мимо Лиама, заглядывая дальше в дом. — Ханна Шеридан здесь?
— Что тебе от нее нужно?
Лютер нервно облизнул губы.
— Думаю, она заслуживает, чтобы услышать то, что я хочу сказать.
— Не верь ни слову из того, что он говорит, — предупредила Квинн. — Он лжец.
Лютер напрягся.
— Я не лжец.
Квинн бросила на него презрительный взгляд.
— Значит, просто вор-убийца?
— Я выслушаю его, — раздался голос позади. Ханна появилась на вершине лестницы. Она прошла справа от Лиама, Призрак следовал за ней. Пес поднял голову, оскалив зубы.
Встревоженный, Лютер сделал непроизвольный шаг назад. Его взгляд метался от Ханны к огромной собаке. Ополченец чувствовал себя чертовски неуютно.
Лиам сжал челюсти. Хорошо. Пусть поёрзает.
— В чем дело? — спросила Ханна. — Что ты хочешь рассказать?
Лютер сглотнул.
— Это сделал я, мэм. Я поджег дом шефа Шеридана.
Глава 51
Лиам
День пятьдесят четвертый
— Я выполнял приказ, — заикаясь, выдавил Лютер. — Это не оправдание…
— Нет, не оправдание, — резко заявила Ханна.
У Лютера отвисла челюсть. В его глазах промелькнуло что-то похожее на раскаяние.
— Я заслужил это. Саттер заявил, что необходимо устроить поджог. Он сказал, что суперинтендант слишком долго проявляла мягкость по отношению к Шеридану, что ему давно пора усвоить урок и понять, кому именно он подчиняется. Он велел мне сделать это сегодня, пока шеф Шеридан занят пожарами на Главной улице.
— Пожары устроили ваши люди.
— Да. Мы их устроили. Все.
— Мой сын находился внутри. — Голос Ханны звенел сталью от едва подавляемой ярости. — Как вы могли!
— Я не знал! — Лютер резко вдохнул, его трясло от вида оружия, приставленного к его лицу, но еще больше потрясало жесткое обращение Ханны. Он смотрел куда угодно, только не на нее. — Я клянусь вам. Я взломал замок, вошел внутрь и направился прямо к гардеробу в главной спальне. Я облил бензином хозяйскую спальню, кухню, гостиную и ушел. В доме стояла полная тишина. Я подумал, что он пуст. Не было никаких признаков, что в нем кто-то есть.
— За исключением восьмилетнего мальчика, который спал на полу в своей спальне!
Лютер заметно сдулся. Стыд проступил на его лице, поселился в глубине морщин и затенял глаза.
Есть много эмоций, которые
— Мне жаль, — произнес Лютер. — Правда, жаль. Я был свидетелем ужасных вещей. Я принимал участие во многих из них, и лучше бы я этого не делал. Но это. Сжигание еды в городе? Стрельба по людям, пытающимся потушить пожар? Я не подписывался убивать детей.
Квинн усмехнулась.
— Только взрослых?
Лютер покраснел.
— Все совсем не так. Не так все начиналось. Я понимаю, к чему ты клонишь. Понимаю. С самого начала это были мы против вас. Я не буду врать. Я бы предпочел быть с «вами». И я не собираюсь отказываться от того, что мне нужно, чтобы выжить.
Лиам уставился на M4, который он снял с Лютера.
— Оружие ты украл у американского солдата? И осколочные гранаты.
— Мы увидели возможность и воспользовались ею. На атомной электростанции Кука расквартировано подразделение Национальной гвардии. Мы избавили их от некоторых вещей, которые они не смогут больше использовать, вот и все.
Его слова подтвердили то, что Дейв сказал ранее.
— Ты и его убил?
— Нет, вообще-то. Мы не убивали. Я готов делать то, что должен, чтобы жить. Людям не причиняли бы боль, если бы они знали, когда нужно смириться с тем, как обстоят дела.
Он сжал губы. Его глаза потемнели, выражение лица не поддавалось прочтению.
— Но в наш последний рейд, эта чертова девчонка, выбежала перед грузовиком. Видимо, мы взяли какое-то лекарство от диабета, которое требовалось ее матери. Она была еще ребенком, не больше четырнадцати лет. Саттер мог оттолкнуть ее или объехать. У нас имелось все необходимое. Никто не боролся и не преследовал нас. — Он опустил взгляд. — Саттер этого не сделал. Он просто ее застрелил.
Негодование пронзило Лиама. Он представил себе эту девушку, более храбрую, чем машина с садистами-социопатами, которые ее убили. В его сознании у нее было лицо Квинн. Ему потребовались все силы, чтобы не пристрелить Лютера, как собаку.
Квинн закатила глаза.
— Так теперь ты сожалеешь? Кого это, черт возьми, волнует?
Лютер вздрогнул.
— Я не святой. И не собираюсь притворяться таким. Но я хочу уйти. Я покончил с Саттером и его эгоистичной политикой. Я просто хочу жить, а не тратить все свое время на борьбу с людьми.
— Мне все равно, — заявила Квинн.
— Я пошел на самый большой чертов риск в своей жизни, придя к вам, — проронил Лютер.
Лиам сузил глаза.
— Вопрос в том, почему.
Лютер неловко сдвинулся, его руки опустились на несколько дюймов.
Призрак зарычал.
Побледнев, Лютер поднял руки вверх.
— Потому что вы знаете, что делаете. И вы рисковали своими жизнями, чтобы спасти нас.
Лиам сжал челюсти.
— Оказывается, мы спасли не тех людей.
— Может быть, и так, но спасли.